И я творю точно так – раскрываю футляр, достаю инструмент и… Вы не думайте, что артисты на улице – это неудачники, недоучки или придурки какие-нибудь! Нет! Скорее, это наш протест против тупых хозяев ресторанов и ночных клубов, против вороватых мэров городов и чиновников от культуры. Против нищенской зарплаты в конвертах, против бедности актёров, цирковых и балетных людей. Пока у меня что-то получается здесь, на улице. Пожалуй, даже хорошо получается, хотя это далеко не просто.

Великий пианист и дирижёр Даниэль Баренбойм говорит:

– Музыка – не элитарная штука!

Это надо понимать: музыка – она для всех. От мусорщика, до академика. Так давайте ж сыграем, ребята! В концертных холлах, на стадионах и, конечно, на улицах.

А теперь самое время всем вместе въехать на одну из красивейших площадей Европы, где я много лет терзаю умы и страсти сентиментальных доверчивых берлинцев. Они подтягиваются после 7 часов вечера, многие здороваются и ведут со мной разговоры. На темы общечеловеческой любви и людской полезности. Смеются и восклицают.

Усаживаются на скамейки, на ступеньки величественного храма. Стоят парами. Молодняк сразу падает на пол, тут же валится прямо на камни. Они ползают, восторгаются, курят анашу, шумно хлопают в ладоши и громко кричат «Йесс!» после музыки, зацепившей их обдолбанные, горячие головы. Возглас подтверждается жестом руки сверху вниз. Раньше таким движением дёргали за цепочку сливного бачка в туалете.

–Йесс!!! – И дёрнули. И всё! И пошла вода, начала смывать…

Слушателей – сидельцев, стояльцев и лежащих под вышеназванными – много! 100, а может, всех 500 человек. Кто ж их считал! Все очень разные. Почтеннодряхлые бабушки, дедушки с внуками и колясками для внуков (а может, и для бабушек коляски эти предназначены…) Ходят собаки на поводке – они выводят гулять семейные пары. Или наоборот, бегут пары с собаками без поводка. Молодые люди сажают девушек на колени и целуются. Насупленные лесбиянки, сосредоточившись, лезут друг другу за пазуху. Небритые бродяги с тощими, цыплячьими шеями, поросшими шерстью, алкоголики и прочие ценители прекрасного настроения. Короче, в этом смысле всё в порядке – есть для кого играть. Публика очень даже отзывчивая. Блистательная, я бы сказал, отменная публика! И тем удивительнее ощущение владеть их счастливыми, капризными душевными чувствами.

Я забираюсь в их растревоженные души, отвлекая тем самым от сложных жестокостей жизни, от хронических страстей. Продаю им свою душу и сердце за горсть медяков. Полупьяные, нанюхавшиеся кокаина шлюхи с пластмассовыми надутыми сиськами и бесцветно-голубыми глазами, продают всего-на всего своё затасканное тело. А мы – душу! И я схожу с ума от восторга, взлетаю вверх, когда у меня что-то получается! Вдруг вижу, как мужчины в порыве нежности тискают руки своих возлюбленных. Ах!.. Как это меня заводит! А звук, какой звук! Волшебный! Площадь, тишина, настоящая, природная акустика… Саксофон стонет, рыдает, хохочет… Известный факт: в Европе любят скрипку, хотя под звуки скрипки случается радостно-спонтанный энурез. Под звуки саксофона совершаются мужские подвиги!

…Бежит! Бежит, сломя голову, через площадь человек в красных трусах и зелёной майке, машет мне рукой с оттопыренным большим пальцем. Это не сумасшедший или какой-нибудь дурачок скачет галопом, без штанов, по центру столицы. Это сам Олаф Мотке, чемпион всех чемпионов, боксёр всех боксёров, профессионал, многократный чемпион мира и всея Европы! Силач, оптимист и чрезвычайно скромный человек. Он делает вечернюю физзарядку. А я ему под пробежку, под ногу, так сказать, «Чаттануга–чучу» задвину – чтоб веселей, значит, бежалось! Или вот, тянется ещё одна облезлая, обшарпанная фигура. Огромный двухметровый рыжий пердак, немчура. Пьяница, сборщик пивных бутылок. В руках – два ящика для тары: один – уже полный пустых бутылок, другой – наполовину порожний. Он тягает их с собой по ряду причин. Сначала он покупает упакованный ящик, а по мере употребления освобождает бутылки от содержимого и складывает их на место, уже пустые. Таскать в руках торбу с пойлом или пластмассовый ящик c тем же питьём – для него особого значения не имеет. Ничего страшного, алкаш – парень крепкий. Зато не надо сто раз пустые бутылки из мешка в ящик, туда-сюда, перекладывать, как делают его более хлипкие коллеги. Если копнуть этот вопрос поглубже, то и мебель, типа стула, таскать с собой не надо. Сядет чувак на ящик, подопрёт свою рыжую башку ручищей-лопатой и тащится, млеет под мою музыку. Хлебнёт пивка из горла – и сидит дальше, торчит от удовольствия, как лом в говне. Наслаждается! Так и носит везде с собой два ящика: один – с полными бутылками, другой – с уже выпитыми.