Народа много, и разного. Кажется, вся Европа, Азия и Африка примчались сюда, собрались в одном месте – чтоб послушать меня. Немцы, какие-то темнокожие люди, нашенские, поволжские немцы-переселенцы из Казахстана, китайцы, частенько попадаются корейцы и прочие. Кстати говоря, я их различаю между собой, несмотря на схожую узкоглазость. А наших дорогих казахов и киргизов или, предположим, бурятов узнаю издалека. Машу рукой и здороваюсь. Не ошибся ни разу.

Какие в Берлине разные и интересные люди, если бы вы знали! А как радостно становится на душе, когда они отзываются на мою музыку! Публика – она везде одинаковая: и в больших залах, и на городских площадях. Вы спросите, чем отличается артист, играющий на концертных площадках от уличного? Ответ очень прост. На улице надо сыграть и задеть за душу так, чтобы прохожий просто не смог равнодушно пройти мимо, не остановиться, не насладиться – и только потом заплатил.

А в концертном зале – там, конечно, гораздо проще! Там сидит публика с билетами, стало быть, с оплатой всё нормально. Гарантировано. Так что – в этом вся разница? Нет. Главное – играть надо искренне и предельно правдиво. Никакой фальши и равнодушия! По поводу больших эстрад встречается ещё некоторое малюсенькое соображеньице или, как бы это сказать поделикатнее… предположение.

Эти роскошные места заполняют представители изысканного общества, люди с положением, а также утончённые натуры. Одним словом – шерсть! Господа сидят в строгих одеждах, внимают исполнителю, соблюдают приличные усилия и хлопают в ладоши. На всякий случай. Чтобы не показаться глупым невеждой сидящему рядом соседу. С другой стороны, каждый имеет свой вкус, свои слабости и привязанности. Но стучать в ладоши надо – деньги заплачены! А исполнители бывают разные… И не всё солнышко, что встаёт… Нельзя без содрогания представить себе концерты на стадионах, в присутствии многотысячного племени любителей современного и, мягко скажем, не очень похожего на музыку бреда типа сочинений Б.Гробовщикова. Эти церемонии зачем-то называют концертами рок-музыки. Хотя рок-музыки на русском языке не может существовать по определению. Потому что не может существовать никогда. Давайте назовём это как-то по-другому. Согласитесь, не может же быть негритянского Уральского народного хора… Здесь, в глубине толпы, состояние души несколько иное. Здесь доминирует, скорее, чувство принадлежности к представителям своего, родного стада. И публика совсем другая – дикоорущая, так сказать. Не будем им мешать колбаситься и плющиться под произведение под названием «Религиозный фикус» или восхищаться шедеврами поэтических текстов типа «Я иду по росе, я в ней ноги мочу…». Лично я не очень восхищаюсь агрессивной музыкой – как пел Владимир Семёнович, «Я не люблю манежи и арены – на них мильён меняют по рублю». Не трогает меня массовый психоз. Я – за разговор по душам, за интим.

Однажды по телевизору услышал разговор с Яном Маеровичем Арлазоровым. Вот где был артист-импровизатор! Он рассказывал про искусство. Он рассказывал, что настоящее искусство – это не многочасовые репетиции под управлением и дрессировкой режиссёра, а нечто другое. Он заострил внимание на другом! Вот выходит на улицу человек, стелет коврик или какую-то тряпочку прямо тут, на дороге – и начинается действие! Собирается публика. Она рыдает, хохочет, а он творит. Сочиняется сказка, творятся чудеса – прямо здесь, сейчас! Из головы, из души! Сам Арлазорыч делал это потрясающе! В огромных залах, на радиопередачах, разыгрывал прохожих на улицах. Из ничего, из пустяков целый спектакль делал, а публика угорала со смеху! Однажды проходил мимо здесь, в Берлине – похоже, лечиться приезжал, бедняга. Улыбался, здоровался. Интеллигентный человек, большой артист! Жаль, покинул нас слишком рано.