– Ты про это что ли? Так черт его знает. Оно с самого утра такое. Фиолетовое.

– Да я уж и сам вижу, что не зеленое, – веско заметил Сашка. – Ты бы мне лучше объяснил, почему оно такое.

– Я тебе что – синоптик, что ли? – огрызнулся Леха. – Какое уж есть. На нем, между прочим, таблички объяснительной не висело. А если хочешь поточнее узнать, то возьми, да и позвони в компетентные органы. Только вот, правда, не знаю в какие.

– Ладно, ладно, – успокаивающе произнес Сашка. – Чего ты так разбушевался? Уже и поинтересоваться нельзя.

– Отчего же нельзя? Можно, – миролюбие вернулось к Лехе моментально. – Только если с умом.

Сашка хмыкнул, достал новую сигарету и стал разглядывать небо, пытаясь отыскать границу фиолетового. Однако если она где-то и была, эта граница, то искать ее следовало определенно только за линией горизонта. Больше всего Сашку удивляло то, что на солнечном свете это никак, не отражалось. Он был таким же ярким и вездесущим, каким ему и положено быть в безоблачный весенний день. «Каких только чудес в природе не бывает», – подумал Сашка. Надо, же – фиолетовое небо! И с чего бы это, собственно говоря?

– Слушай! – Леха оторвал его от созерцания этого чуда природы. – Ты, наверное, ночью так крепко спал, что и не слышал ничего?

Сашка кивнул головой.

– А что было ночью? – абсолютно серьезно поинтересовался он.

Леха недоверчиво усмехнулся и протянул:

– Ну ты вообще – кадр! Тут часа в три ночи такой переполох был, что и мертвый, наверное, поднялся бы.

– Ты можешь не тянуть резину? – Поторопил его Сашка.

– Могу, – честно признался Леха. – Так вот, в три часа ночи все городские собаки, понимаешь, решили устроить концерт хорового пения. Это было нечто! Ты, между прочим, многое потерял, если не слышал. У меня маман чуть всю ночь в обмороке не провела, до того они жутко выли. Слушай, неужели ты и в самом деле так крепко спал?

Он вновь недоверчиво посмотрел на 3енцова.

– Да говорю же тебе, что не слышал ничего, – проворчал Сашка.

– Да – а – а, – протянул Леха. – Правильно все-таки говорят, что чрезмерное употребление алкоголя пагубно сказывается на всех без исключения органах. У тебя вот уже, похоже, со слухом нелады.

Сашка пропустил эту реплику мимо ушей.

– Ну и жара! Сейчас бы соку. Яблочного. Литр. Нет, лучше два. Тогда процесс возвращения к жизни можно было бы считать законченным, – решил он сменить тему, грозящую ему новыми подколками, правда, не совсем удачно. Леха тут же воспользовался этим промахом.

– А пивка тебе не налить? – ехидно поинтересовался он. – Говорят, пиво с похмелья лучше помогает.

– Не-ет, – непроизвольно поморщился Сашка. – Если я сейчас пива глотну, то буду блевать дальше, чем видеть. У меня же все-таки живой организм, а не железная канистра.

– Ну, ты меня разочаровал, – протянул Леха. – Я-то думал, у тебя не только глотка луженая, но и все остальное.

– Вот тут ты ошибся, – как-то слишком просто по Лехиным меркам сказал Сашка.

– Ладно, будем считать, что ты меня разжалобил, – усмехнулся Леха. – На, попей, – он полез в сумку и достал оттуда полуторалитровую пластиковую бутыль из-под лимонада. – Холодный чай с лимоном. Не сок, конечно, и тем более не пиво, но все же от жажды ты не умрешь. – Только больше половины не пей! На обед хоть немного оставь, – поспешил он добавить, как только увидел, с какой жадностью Сашка припал к горлышку.

Как только Сашка оторвался от бутылки, Леха спросил:

– Так мы сегодня вообще будем работать или как?

– Уф! Хорошо! – Сашка вытер рукавом губы. – Вообще будем. Только вот как?

Леха встретил эту фразу громким хохотом, мотанием головой и постукиванием ладонями по коленям.