– Ты глухой что ли? Ау-у-у! Глухня-я-я!

Вновь это прозвучало, будто женщина норовила переорать пробегавший мимо вагонный состав.

– Точно глухой. Эй, готовься к выходу – твоя остановка. Конечная станция! Всё – приехали, понятно? – вызывающе вставила она и тут же добавила, – Ту-ту-у-у, глухня!

Ужасно довольная собой, совершив, по-видимому, очередной ежедневный подвиг, она коротко и звучно засмеялась. Прокуренный наполненный обнажёнными жёлтыми зубами рот и противный смех смахивали на портрет кричащей обезьяны. Перед ним сидела жирная самка орангутанга (первое, что пришло в голову), наглая охрипшая обезьяна. Судя по документальным фильмам, обрисовывающим дикую природу ближе к экватору, наши вероятные предки именно так и горланят, как эта тётя – громко, коротко и, что наиболее примечательно, очень звонко.

«Все обезьяны обладают врождённым талантом наглости! Я так думаю».

Возможно, женщина-паровоз, которая каким-то невероятным образом умудрялась, не смотря на внушительные размеры, работать кондуктором в тесной маршрутке (в очень маленькой для неё маршрутке), сказала бы что-нибудь ещё, но автобус вовремя остановился, поприветствовав последнего пассажира открывшимися дверями.

Дима встал и, сохраняя безмятежный вид, направился к выходу. И тут его другой новый мозг отдал небывалую для него команду, которая просто не укладывалась в голове. Ясность ума поражала открытой лёгкостью и новизной небывалых ощущений. Включился генератор идей и умопомрачительных мыслей. Ведь сегодня он воспринимал мир по-другому: легко, открыто, естественно и уж никак не «обычно». А всё началось ещё утром в ванной.

«Видимо проглотил немного волшебной зубной пасты».

Весьма успешный сотрудник строительной компании, интеллигентный человек с двумя высшими образованиями (хотя, это вовсе не показатель) остановился и ответил этой неприятной, во всех отношениях, женщине:

– А не могли бы вы пойти в задницу, мадам?!

Подобного он никогда прежде не говорил слабому полу. Чёрт возьми, да ни за что в жизни, и уж тем более, незнакомой женщине. И кто теперь посмеет обвинить его в чересчур излишней сдержанности? Да, никто! Не мог Дмитрий сказать это, поскольку воспитание и склад характера не позволяли так себя вести. Однако сказал, выплюнул слова и сам же поразился.

Его строгие родители в своё время сделали всё, что смогли, чтобы их единственный сын вырос настоящим человеком, воспитанным мужчиной. Но сегодня мир вокруг Димы изменился, приобрёл более реалистичный вид. Головная боль пережила фазу метаморфозы и плавно перешла в нечто особенное. Казалось, окружающий мир перестал угнетать разум и сознание молодого человека, обнажил до сих пор невиданные тайные краски и возможности. Может это и послужило причиной шокирующих слов и позволило произнести Знакову столь непривычную для него, во всех отношениях, фразу.

«А вот и открывшийся от удивления рот кондукторши. Поприветствуйте его!» – как-то по-особенному ликовал внутри себя Знаков.

«Можно положить туда скомканный билетик. Болтается в руке клочок бумаги, а выбросить жалко – вдруг пригодится, для чьего-нибудь рта, например».

И, не упуская времени, Дима…, нет, не подумайте, не бросил ей в рот билет, а просто повторил:

– Идите в задницу, мадам! – и не спеша, вышел из автобуса.

Бранные, доселе им неслыханные, и жутко скверные слова продолжались сыпаться на спину ещё с минуту, пока он не прошёл достаточное расстояние, закрывшее уши от места локации взорвавшейся жирной бомбы.

«Всё хорошо, так нужно. Она попросила, и я дал ей, что просила» – успокаивал он себя.

Наряду с лёгким смятением «что вообще произошло?» и «что вселилось в меня?» состояние невесомости не покидало его. Внутри от приятного возбуждения, от ощущения новых неисследованных возможностей закипал новый человек. Мозг трудился на полную катушку, как будто Димкины нейроны в один миг решили: «Давайте размножаться!» И со скоростью, свойственной микрокосмосу, приступили к производству новых маленьких нейронов, а те, в свою очередь, других нейронов, и так далее. Они заполонили нервную систему, их стало так много, что эта не запланированная вакханалия нейронов в возбуждённом круговороте мыслей просто разрывала голову Знакова. Разум превратился в машину с неограниченными ресурсами и возможностями.