Умолкли дерева, их корни расступились.

Буран, что член семьи, так были связи прочны…,

Но лопнула струна, часы остановились.

Салют посмертный дан заслуженно герою,

А тот злодей, как трус, уверен, задрожал.

Пусть над тобой цветёт акация весною…

Тут слёзы полились, но я их не держал.

«Прощай, оружие!» А злыдня Бог накажет,

С такою братией, мой грех, не по пути,

Кто в дичь не попадал, но в пса-то не промажет…

Мой верный Друг, прошу тебя – прости!

Высоким полётом давно я не брежу,

С пригорка, хотя бы, на жизнь посмотреть,

От маховых перьев концы чуть обрежу,

Чтоб планка желаний упала на треть.

Так будет спокойней, без лишних «залётов»,

Падений не будет – не в счёт те, с пригорка,

Желаний нескромных и в этом просчётов,

Убежищем станет, для рака как, норка.

Я буду за жизнью на дне наблюдать

Из норки своей, здесь так тихо, спокойно;

О жизни, что прожил и как, рассуждать —

Прожить бы остаток в уме и пристойно.

Стартовал я по жизни ни шатко, ни валко.

В середине пути набрал крейсерский ход,

А теперь темп сбавлять, хоть и жалко,

Подключу «мост передний», будто я – вездеход.

И буксуя, дымится в нагрузке «резина»,

Утопая «по брюхо» в дорожную грязь,

Моя скорость упала, ползу, что дрезина —

Теперь и не скажут: «В карете мчит князь!»

Скорей обзовут: «Рухлять, ты, старина!

В труху не рассыпался как, развалюха?

И где же та крепость, где терпкость вина?

Ты б, вместо клюки, с собой взял бы старуху…»

Смеются безбожно, как есть, молодёжь.

Конечно, и я им могу так ответить:

«Знай, старость приходит, когда и не ждёшь.

Сумеешь ли ты её тополем встретить?…»

Я сквернословить без усердия учился

И в этикете не приветствую жаргона,

Хотя, отец, в сердцах «изящно» матерился,

Наговорить отборных слов мог три вагона.

Я ж находить привык иное красноречье,

Вводя тем самым в ступор, пришпилив оппонента:

Эпитеты, сравнения и разные наречия —

Не выдержит подлец позорного момента.

Язык наш не украсит похабное распутство,

Он и без этого так красочен, богат, велик.

Мы не позволим узаконить богохульство:

Словами язык чист и светел перед Богом лик.

Мстителен я?! Да! Не по мне мягкотелость,

И на ваши поступки – мгновенный ответ.

Мне отомстить сиюминутно захотелось —

Вот этим я открою свой небольшой секрет.

Возможно, злыдень – я. То вам судить, не знаю.

Возможно, мстительность с рождения в крови.

Ты сделал мне добро – с ответом, полагаю,

Затягивать нельзя, взаимность прояви.

Улыбку ощутив в свой, не интимен адрес —

Я тут же «отомщу», сменив вмиг мрачный лик

На милую гримасу, монетки, словно аверс

Засветится она с сплошной от солнца блик.

.

А на любовь я «мстить» так буду «беспощадно»,

Как будто, «глаз за глаз», я сердце – за любовь.

Любить я буду сильно, стремительно и жадно,

С лихвой, чтоб отомстить за сердца эту боль.

Сегодня празднуем мы день создания семьи,

Утверждения любовных чувств гербом с печатью.

Нам годы Богом даны, без приговора судьи,

С обручальными кольцами к фате и платью.

Как годы прожили? Да было в жизни всяко, разно,

Хорошего, конечно, было больше, и в разы.

Царил в семье покой, комфортно и не грязно,

А тучи, что сгущались, не доводили до грозы.

Сегодня празднуем семьи созданья дату,

Она не круглая*. До юбилея, чтобы нам дожить,

Прошу я Господа – «Позволь то, от души, без «блату».

Мы ж обещаем, в жизни каждым мигом дорожить…»

Весёлые гуляния настали, проводы зимы

И с жару, с пылу вкусные румяные блины.

То масленица, братцы, шагает по стране,

Праздник хлебосольный, радостный вдвойне.