Неймётся «уколоть» – сдержитесь, промолчите,

Ведь слово, как известно, что прыткий воробей.

Найдите к сердцу код, к душе слова, любите,

Вот, как изящно изливает любви рулады соловей.

Озорная улыбка, а в глазах слегка грусть.

С интересом смотрю, взгляды встретятся пусть.

Я уверен, увидишь мой к тебе позитив

И настроятся души на лиричный мотив.

Биение сердец с легким прикосновением

К груди, вздымающем вверх платьице, твоей,

Моей груди столь сладостным мгновением

Мы будем наслаждаться под немоту, поверь.

Твои реснички, мне ланит касаясь,

Ласкают, вызывают с трепетом блаженство,

А блеск счастливых глаз, восторгом отражает

С желаньем поцелуев игривое кокетство.

Не знаю, как зовут и ты меня не знаешь —

Не важно это, главное, поверьте, в том,

Что импульс проскочил и я, и ты желаешь,

Рождением любви день отмечать потом.

В сравнении все выглядит наглядней,

И рост, и вес, порядочность и честь.

Кто эталоном был, покажется нескладной

Пародией тому, кто ненавидит лесть.

В критериях оценок, плох кто, кто хороший,

Единого нет мнения, параметров, границ.

Всё так условно: снег назвать порошей,

Душевными уродами, тех, без изъяна, лиц.

В сравнении выглядит всё гораздо правдивей

И, как сезоны мод, критерии столь зыбки.

За эталон Джоконду представить справедливей

Не за красоты внешние, а за её улыбку.

Не обижайтесь, если кто-то вас назвал уродом —

Он эталон уродства, исправить что нельзя.

К примеру, в шахматах, уверенным проходом,

Пешка, хоть невзрачна, превращается в ферзя.

Я радуюсь весне сейчас иначе,

Как будто мир открылся в первый раз.

Моя душа поёт, словами плачет —

Неужто в разуме моем сбой получился фаз?

Но, нет, ни буйств и нет истерики в словах,

Печали нет и криков от восторга,

Я просто радуюсь, что все ж пока в ладах,

И с головой своей, и с бесом нету торга.

Пока я жив, я радуюсь ещё тому:

В окошке солнца первому лучу,

Вам, девушки-красотки улыбаюсь посему,

Открытой грудью я встречать весну лечу.

Авантюрист, я?! Может быть, немножко,

Когда тебя я за собою в даль повёл:

Ты не хотел идти, стонал и топал ножкой,

А я хотел, чтобы в тебе талант расцвёл.

Посылы же мои имели здравый смысл,

Верней – зерно, проросшее в сознанье.

Я сохранил его всё в целости от крыс,

В той первозданной форме мирозданья.

– Мне скажут: – Глуп, старик! Вознёс себя, что Бог.

Ты не гневи авантюризмом сим Творца!

– Ты, добрый человек, прости! Я бы не смог

Взять только для себя из мудрости ларца.

С тобой я поделюсь всем тем, что Бог мне дал,

А ты противишься… Тебя я не пойму.

Подобно ведь себе Господь и нас создал,

А дар, что зарождён в тебе, достанется кому?

Не называй авантюристом ты меня,

Ведь взгляды мои, точно не утопия.

Не тыкай перстом в спину, изыскано кляня…

Такая вот, как видишь, философия.

Авантюристом не зови-ка ты меня,

Уж лучше так, как есть – первопроходцем.

В том, что хочу тебе добра, в чём тут вина?

Жить в счастье нам дано под общим солнцем.

Барабанит дождь, дождь воспоминаний

По памяти моей, что по оконному стеклу.

Ведь было в жизни всё: и миг в любви признаний,

Под свечи, бокалы вина у нас с тобой к столу.

Память, наша память, словно кинолента,

Она в старых бобинах – не на дисках и «флешках»,

От раннего детства до этого вот момента

Собралась фильмотека под завязку мешка.

Конечно, качество не то, они ещё не в цвете,

И часто порвана, кусками всех времен в них связь.

А в этих промежутках, в памяти гуляет ветер —

На что-то огорчаюсь, на что смотрю смеясь.