На велосипеде носилась как заправский гонщик, занималась даже борьбой, умудрилась пробиться в секцию самбо, где и познакомилась с Сашкой Лбом. Чисто девичьим из ее увлечений можно было назвать лишь рисование, да и то с некоторой натяжкой – маленькая художница вместо веселенького акварельного разноцветья выбрала угольный карандаш.

А в семнадцать девчонка как-то разом переменилась, словно из неказистого, облезлого гадкого утенка выглянул прекрасный лебедь. Самого перевоплощения Саня не застал, ибо в то время отдавал священный долг, он же почетная обязанность, неся службу в погранвойсках на Дальнем Востоке. Вернулся, пришел в зал поздороваться, показать друзьям, чему научился на армейских коврах-татами, и был сражен в самое сердце. Одно время даже боялся приходить сюда – думал, красавица задерет нос, не захочет знаться с простоватым детиной.

Она не замечала собственного преображения, тренировалась и боролась со всеми наравне, но однажды тренер, назначая команду на очередной турнир, не упомянул ее ни в одной из категорий.

– А я? – оскорбилась обойденная вниманием, – Меня в запасные?

– Инка, тебя не берем.

– Вот те на! Я вроде на уровне, – продолжала недоумевать непременная участница всех без исключения межклубных баталий, – Вообще не возьмете?!

– Вообще! – отрезал наставник, – И никаких возражений.

– Почему? Неужели перебрала вес?

– Нет. Я просто не имею права тобой рисковать. Еще сломают ухо или нос…

– Ну и что? А раньше – имели право? Уши и нос у меня как будто те же самые…

– Я извиняюсь, ты в зеркало по утрам смотришься? Или красишься на ощупь? Тебе надо не на ковре елозить, а в кино сниматься!

Равнодушная к косметике Инка после того разговора надулась, занятия забросила, и поводов встречаться с ней у Саши больше не стало – не подкатываться же, в самом деле, с тупым приглашением в кино или чем-то подобным. Она нашла его сама. Пришла к концу тренировки, и они всю нескончаемую белую ночь прошлялись по набережным. Под утро даже поцеловались. Свадьбу решили устроить после окончания его учебы, когда станет дипломированным менеджером-экономистом.

Но на третьем курсе он внезапно женился на своей одногруппнице, ярко-рыжей вертлявой Майке Примак, дочке ассистента кафедры матанализа. Инке не сказал ни слова, просто вдруг без малейшего повода пропал из ее жизни, как отрезал. Она поначалу даже не расстроилась – подумаешь, может, у него какие- то сложности в институте, не до влюбленных глупостей. Пару раз все-таки пыталась отловить сердечного дружка при выходе из ВУЗа либо спортзала, но он, увидев ее, стремительно исчезал – либо заходил обратно, либо впрыгивал в отходящий троллейбус.

Инка узнала о случившемся через месяц, когда буквально выследила Лобова у подъезда, где он с молодой женой снимал дешевую комнату, и с ходу взяла быка за рога, по-спортивному пренебрегая приемами дипломатии и политеса.

–Ты, получается, меня разлюбил? – она заступила дорогу, глядя исподлобья.

– Нет, понимаешь, все не так. Вышло вот такое дело… – здоровенный Саня прятал глаза и пытался обойти нежданное препятствие, – Я тебе потом все объясню…

– Ну уж нет! – Инка крепко, как на ковре, держала его за рукав, – Говори прямо здесь и сейчас. Что случилось?

– Я же вообще почти не пью… – теперь новоиспеченный молодожен не знал, куда девать не только глаза, но и руки, – А тогда на складчине она сказала – давай на брудершафт…

– Короче, ты напился и переспал с ней? Так? А она типа девочка, и заплакала, «Ай-яй-яй, папе расскажу…»

Лобов вздохнул, засопел и кивнул куда-то в сторону.

– И еще, небось, обрадовала, будто беременна от тебя?