Я поймал себя на том, что грызу ногти. Чёрт, это же детская привычка! Рука сама потянулась к блокноту – старому, с потрёпанной обложкой. Начал выписывать факты, как учат в бизнес-школах:

1. Киллер(ы): Один? Группа? Профессионал – сообщение без эмоций, убийства чистые.

2. Мотив: Дядя и няня. Что их связывало со мной? Отец?

3. Святослав: Угрожал мне, знал про Алексу. Но зачем ему убивать их?

4. Отец: Ненавидел их, но… Зачем ему это сейчас?

Сперва – полиция, – подумал я, – а потом…

Потом – война. Потому что если это связано с Алексой или со Святославом, мне мало не покажется.

– Присаживайтесь, милейшая, – процедил я, наблюдая, как двое охранников впихивают Маргариту Павловну на стул. Железный скрип под её весом напомнил мне звук закрывающихся наручников.

Она бросила на меня взгляд, полный ненависти, и сплюнула на пол. Классический жест. Прямо как в тюремных драмах. Вот только это не сериал, а она – не актриса. Здесь реальная жизнь, и мне очень хочется разобраться во всем этом.

– Маргарита Павловна, – начал я, медленно раскладывая перед ней досье (её банковские выписки, фото с места убийства няни, чеки из магазина снотворного), – вы пять лет работали у Станислава Андреевича. Хорошие деньги, удобный график… И вдруг – убийство. Не эстетично.

Следователь за моей спиной шевельнулся, но промолчал. Пять тысяч долларов – отличный мотиватор для молчания.

– Вы знаете Геннадия Максимовича? – повторил я, нажимая на каждое слово.

Её лицо дёрнулось. Есть контакт. Но вместо ответа она закусила губу так, что проступила кровь.

– Видите ли, милейшая, – я пододвинул к ней фото няни с ножом в груди, – вы слишком многое испортили. Дядя Гена, Анастасия Федоровна… Кто следующий? Мой отец? Или вы уже получили за это аванс?

Она моргнула. Бинго.

– Мы установили: Анастасия и Геннадий умерли практически одновременно, – продолжил я, игнорируя её гримасы. – Вам хватило времени отравить дядю, а потом… элегантно заколоть няню.

– Я не убивала Геннадия! – взвизгнула она, и в её глазах мелькнул не страх, а паника. – Я всё расскажу! Начальницу убила я, но…

– Зачем, тварь?! – Я ударил кулаком по столу так, что досье подпрыгнуло. Откуда это взялось? Я же не Святослав, чтобы ломать мебель в порыве ярости.

Следователь дёрнул меня за плечо:

– Серафим Станиславович, мы продолжим без вас.

– Маргарита, милейшая, – я стряхнул его руку, не отрывая взгляда от её лица, – зачем? – Вопрос прозвучал жалко. Как у плохого актёра в дешёвом сериале.

Она вдруг вскочила, рванув наручники, будто цепь была из бумаги:

– А ты как думаешь?! Мы тут гниём за копейки, вытирая сопли вашему отцу! А ты… Ты получаешь всё! Деньги! Власть! Да я за одну ночь заработала больше, чем за десять лет у вашего ублюдочного семейства!

Внутри что-то щёлкнуло.

– Кто стоит за вами? – спросил я тихо. – Кто заплатил?

Она оскалилась:

– Неважно.

Бинго. Теперь я знаю, как выманить отца из его норы.

– Вы сказали, что вам заплатили. Кто? – Я наклонился над столом, игнорируя полицейского, который пытался встать между нами.

– Не знаю. – Она пожала плечами, словно мы обсуждали погоду. – Общение и все.

– Но…? – процедил я, сжимая кулаки.

– Но я догадываюсь. – Она наклонилась вперёд, и цепь наручников звякнула, как смех. – Кто же мог быть заказчиком этих двоих.

– Заткнись, – бросил я, но она уже неслась дальше:

– Думаешь, я дура? Деньги – спрятаны.

– Номер пробили? – рявкнул я, оборачиваясь к следователю.

– Не учи меня работать, мальчик, – огрызнулся он. – Номер – виртуальный, деньги – наличные. Тупик.

Маргарита захохотала. Не истерично – с наслаждением. Как будто она уже видела заголовки: “