– Думаю, все иллюзии здесь твои. А я… я просто пытаюсь сделать так, чтобы последствия ваших стычек с Мельниковым прошли для меня с наименьшими потерями. Или вообще не задели. Я с тем, кто сильнее. Сегодня это ты. Если мне придется разыгрывать чувства для получения желаемого результата, я это сделаю. Я уже это делаю, Вяземский. Я делаю, а ты ведешься…

Сказать что-либо еще не успеваю. Пальцы Клима сжимают мое горло.

25. 25

Тишина. Кажется, она ощутима и я легко могу ее потрогать, если вытяну руку, смогу сжать ее в кулак.

Клим ничего не делает. Просто смотрит. И от этого взгляда становится не по себе. Кровь, бегущая по венам, замерзает. Губы пересыхают. Дыхание учащается.

Я добилась, чего хотела, – выдернула почву из-под его ног. Но какой ценой? Глупо, безосновательно.

Зачем я это сказала? Зачем вылила всю эту грязь и то дерьмо, что периодически появляется в моем сознании? Дура. Полная, необратимая дура.

Пока в моей голове пролетают тысячи сценариев дальнейшего развития событий, Клим дергает меня на себя, словно куклу, не ослабляя захвата пальцев на шее. Еще пара секунд с таким нажимом, и на коже выступят синяки.

– Какая же ты сука, Хабибуллина, – выплевывает ядовито и разжимает захват.

У него вкрадчивый, заранее обещающий страдания шепот.

От неожиданности я слегка оступаюсь. Меня ведет вбок, но он успевает подхватить, предотвратить мое дурацкое падение. Но делает это не из благородства, нет. Он не дает мне упасть, а потом сам швыряет на стоящий в углу кабинета кожаный диван.

– Что будет следующим? – вскакиваю на ноги. – Ударишь меня? – я ору и плачу. Меня поглощает истерика. Я сама это спровоцировала, теперь отдуваюсь. Подаюсь вперед, но его рука припечатывает обратно. Он толкает меня на диван. Снова.

Звук пряжки ремня и расстегиваемой молнии парализует. Замираю.

Он же останавливается в паре сантиметров от меня.

– Не бью женщин, – вытягивает руку и сжимает в кулак пригоршню моих волос.

Давит мне на затылок, заставляя встать на колени.

– Давай, работать ртом у тебя получается отлично. Остается проверить в деле.

– Урод! – шиплю, стараясь отстраниться. Ни за что. Никогда. – Пусти меня. Пусти! – машу руками, как ветряная мельница. А толку-то?

Мои вопли не производят на него никакого впечатления.

Клим садится на диван, продолжая удерживать меня за волосы. Если не дергаться, то боли не будет. Но я шевелюсь, наношу неточные, смешные удары, на которые ему плевать.

– Почему нет? Ты же пойдешь на все, – играет интонациями, погружая в кромешный ужас.

– Не трогай, я не хочу. Не буду!

– Я хочу, – осаживает безапелляционным тоном.

Это конец. Все. Он подтаскивает мое тело к себе, возвращает на диван и оттягивает резинку боксеров. Закрываю глаза. Мерзко. Гадко. На губах снова этот вкус, теперь мне кажется, что я так и не смогла его отмыть.

Часто дышу и не верю, что все это реально. Кусаю губы, понимая, что вот уже минуту ничего не происходит. Вокруг тишина. Набравшись смелости, приоткрываю глаза, сталкиваясь с его яростным взглядом.

Клим прищуривается, отпускает мои волосы и отталкивает меня от себя. Я падаю на пол, потому что не могу удержать равновесие. Ничего сейчас не могу.

– Пошла вон, – его голос звучит замогильно.

Не шевелюсь. Хлопаю ресницами, до сих пор не сообразив, что все закончилось, так и не успев начаться.

– Я сказал, пошла вон! – его крик сотрясает мое сознание, выводит из ступора. Подбираюсь и на шатких ногах вылетаю из кабинета.

В гостиной нарываюсь на Стефу. Она почти ловит меня в свои объятия. На ее лице сразу вырисовывается явный шок.

– Что произошло?

– Ничего, – стараюсь не рыдать и вообще говорить спокойно.