— Хочу, — тяжко вздыхаю. — Но это как-то неправильно.

— Как правильно?

— Ты ушёл от темы?

— Какой? — улыбается красавчик.

— Я не хочу идти ни к какому шейху. Ни первой, ни семьдесят седьмой.

Красавчик поднимается и кончиками пальцев проводит по моим плечам.

— Но ты уже пришла. А я больше никого и не ждал.

Нога предательски подворачивается, и красавчик, подхватив меня на руки, укладывает на кровать.

— По-подожди, — упираюсь руками в его грудь и впервые в жизни шалею от близости мужчины. — Так ты и есть этот… Мухаму Абу Али?

— Мухаммед Абдул-Азиз Машхур Тумдан. Можешь звать меня просто Мухаммед.

— Спасибо. Полное имя я сегодня точно не запомню. — Едва сдерживаю смех, вспоминая отца. У его любимого чёрного чихуахуа тоже очень длинное имя в родословной. Папа всегда новым знакомым представляет пса полным именем, а потом добавляет: «Но можете звать его просто Муха!».

— Чему ты улыбаешься, джами́ля.

— Раз уж речь зашла про имена, то меня зовут Есения. А не Джамиля и не Зухра. Просто Е-се-ни-я.

— Я знаю твоё имя. Но джами́ля на моём языке означает «красивая». А ты самая красивая девушка, которую я когда-либо встречал.

— А те семьдесят шесть прекрасных баб? — Лежу под Мухой, как про себя невольно окрестила красавчика.

— Ты очень ревнивая, Есения. А значит, очень страстная, — Мухаммед склонился надо мной так низко, что его щетина касается моего подбородка.

— Но для того, чтобы познакомиться с моими страстями поближе, ты должен сначала предстать перед моим отцом.

— Что значит предстать?

— Приехать со своей свитой на пяти слонах к нам в имение.

Мухаммед слезает с меня и проглатывает смешок.

— Слоны теплолюбивые. Я думал ты любишь животных.

Так меня ещё никто не поддевал.

— Люблю. Но ты должен меня удивить.

Мухаммед дотягивается до клубничины и проводит ею по моим губам. С аппетитом откусываю кусок. Красавчик ждёт пока я съем её целиком и, склонившись к моему уху, шепчет:

— Я никому ничего не должен. А вот ты уже задолжала мне поцелуй.

[1] Джамиля (араб.) — красивая.

3. Глава 3

Мухаммед

Хочу эту женщину целиком и навсегда. Её аромат забился мне в ноздри и сорвал с тормозов, ещё когда Есения прошла мимо меня на выставке. Готов переселить её любимых пингвинов в свой дворец и лично кормить их рыбой, лишь бы красавица отдала мне всю себя до капли.

Я так ждал её сегодня, а она всё не шла. Мёрз в этом неуютном доме, а сейчас кровь по моим жилам хлынула огненной рекой. В стране, где люди прячутся от холода в шкуры животных, меня согрело это маленькое, слегка растрёпанное, чудо.

Касаюсь нежной кожи моей красавицы. Пальцы дрожат. Девчонка горяча и непокорна, словно необъезженная кобылица. Но не отталкивает мои руки. Прикосновения ей приятны. Вижу, она тоже хочет дотронуться до меня. Любуюсь золотистыми локонами. Они струятся по худеньким плечам словно шёлк. Волосы Есении напитаны солнечным светом. Её серые глаза смотрят на меня без страха и похоти, но в их бездонной глубине томится желание.

Я — хищник, она — трофей и добыча. Не сдержался, кинул красавицу на кровать и подмял под себя. Океанские волны страсти накатывают на раскалённые пески моего темперамента и вскипают желанием немедленного соединения. Но с принцессой так нельзя. Я давно ждал такую: гордую, но без жеманства, страстную, но не шлюху, искреннюю, но не дуру.

— Ты задолжала мне поцелуй, — повторяю точно в бреду.

— Ты серьёзно? — смеётся Есения. — За одну ягодку?

— Прости, забыл, что ты голодна. Открывай рот. — Выбираю самую сочную клубничину на блюде. Макаю в соус, рецепт которого мой повар не раскрывает никому, и подношу к сладким губам моей красавицы.