«Авария на Дальневосточном проспекте» – снова раздаётся, и, повернув голову, я нахожу не рацию, а целое устройство для приёма и передачи радиоволн.

– Комарова, нам пора поговорить, – поворачиваюсь к девчонке, вжавшейся в стену.

Кругами хожу по комнате, не переставая удивляться, и ждать, когда Холмс в юбке начнёт говорить, чего она не торопится сделать. В голове десятки вариантов какого чёрта здесь происходит, но самый волнующий меня вопрос – на кого она работает?

Если пройтись вдоль левой стены, можно подумать, что на Косова, потому что здесь запечатлены люди Мамаева. Но на правой стене уже люди Косова, а значит Комарова не работает ни на одного из них. Есть третья сторона? Может, кто-то заказал этих двоих ей? Нет, она ведь всё выкладывает в этом своём блоге.

Всё, запутался конкретно, и мой профессионализм бессилен.

– Я жду, Комарова, – с укором в голосе проговариваю и бесцеремонно сажусь в её рабочее кресло.

– А может не будем? – прокашлявшись, она подходит ко мне и, потянувшись, выключает мониторы компьютера. – Может, договоримся? – на меня смотрит, ресницами своими длинными хлопает.

– Интересно, как? – вопросительно выгибаю бровь.

– Бумажками с изображением мёртвых президентов, – выдаёт, чем напоминает, что она блондинка.

– Взятку предлагаешь, – не спрашиваю, констатирую.

– Да нет, благодарность за поход в кафе, – совершенно серьёзным тоном произносит.

– Статья двести девяносто, до двенадцати лет лишения свободы, а если пришить тебе и вот это всё, – кручу пальцем, обозначая комнату. – Плюс проникновение…

– Нет такой статьи, – перебивает, но губы нервно прикусывает, чем на секунду отвлекает меня от всех мыслей.

– Так, – слишком резко встаю на ноги. – Голову мне не морочь, быстро рассказала всё, иначе в участок поедем, – спешно проговариваю, наступая на неё.

– Товарищ милиционер… – пытается что-то сказать, но я хватаю её за плечи и заставляю присесть на двухместный диван, имеющийся в этой комнате, сам прикатываю рабочее кресло и сажусь напротив неё.

– Внимательно тебя слушаю, – наклоняюсь, опершись головой на скрещенные руки.

– Как вы меня нашли? – спрашивает со вздохом.

– Я из полиции, забыла? – ухмыляюсь одними уголками губ.

– Забудешь тут, – бубнит, опустив взгляд. – Я не об этом, а о том, как вы поняли, что блог мой?

– А на месте преступления больше никаких посторонних с фотоаппаратами не было, Комарова. На кого ты работаешь? – задаю вопрос и вижу недоумение на её лице.

– С чего вы взяли, что я на кого-то работаю? – смотрит на меня и брови хмурит.

– Зачем молодой блондинке заниматься вот этим всем? – киваю на ниточки с фотографиями.

– А чем, по-вашему, молодые «блондинки» занимаются? – лицо каменное, но в тоне проскальзывает обида.

– По клубам ходят в поисках самцов, – пожимаю плечами я.

– Вам, товарищ полицейский, не идёт быть козлом, – выплёвывает, уже не скрывая обиды.

– Статья триста девятнадцать УК РФ – оскорбление представителя власти…

– Хватит меня в эти статьи лицом тыкать, я прекрасно знаю весь уголовный кодекс, – со злостью проговаривает, и я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Она как котёнок, у которого лакомство забрали, и он обижается.

– В твоих же интересах самой всё рассказать, – спокойно говорю, меняя тактику.

– Да что рассказать? – дурочку включает.

– Какого хрена твой дом – это секретная штаб-квартира? – на автомате повышаю голос, уже теряя терпение.

– Моя квартира, что хочу, то и устраиваю здесь, – обижено фыркает и, скрестив руки на груди, откидывается на спинку дивана.

– Я знаю тебя неделю, но ты уже заработала себе несколько статей, не делай себе хуже, – мирным тоном обращаюсь к ней.