У Лексенда же, совершенно на это всё не обращающего внимания, появилось много времени, чтобы выговориться. Слушателем оказалась Фиона, пользующаяся возможностью разузнать побольше про местность, где они оказались. Впрочем, к её явному огорчению, прежде пришлось выслушать много всего про рахетийцев. Очень уж Лексенда «впечатлил» Оулле:

– Не рассказывайте мне про этих негодяев! Я, знаете ли, сначала вёл бизнес в Каусии. Это совсем рядом с Рахетией. Месяца не было, чтобы эти уроды не приходили нас грабить!

– Защищаться не пробовали? – как всегда «дипломатично» поинтересовалась Калита.

Ей всё это путешествие откровенно не нравилось, а ещё меньше нравился сам «спасаемый». Разумеется, ни то, ни другое она даже не думала скрывать.

– Платили, как и все, налог на дружину. Только та предпочитала брать деньги и избегать сражений.

– Эм, – начал озадаченный Фалайз, – разве это не…

– Мудрый выбор с их стороны, – перебив, оценила вампирша. – Рахеты любят, когда с ними сражаются. Они ради этого в основном и вылезают из своего гадюшника.

– Какие походы! Грабили они нас.

– Грабежи – это приятный бонус.

– Ты же сама спросила про защиту. Чем дружина не защита? – поинтересовался Фалайз.

– Тем, что это глупая защита, – закатив глаза, ответила Калита, словно сообщая нечто очевидное. – Против рахетов не надо создавать какие-то дружины. Есть профессионалы. – Она ослепительно улыбнулась. – Лучше заплатить им и спать спокойно.

– И берут они в десять раз больше, – буркнул Лексенд, явно понимая, о чём идёт речь.

– Говоришь, дорога пролегает ближе к горам? – уточнила Фиона, заодно меняя тему разговора.

– Да, это уж я запомнил точно! Эти проклятые, непреодолимые горы! – Игрок уверенно указал в сторону горного массива, едва-едва видного сквозь густую даже по осени растительность. – Они тогда были ближе.

На некоторое время разговоры прекратились: группа добралась до самой глубокой точки низменности, представляющей собой дикую смесь болота и чащобы одновременно. Обсуждать что-либо кроме поиска пути оказалось решительно невозможно. Не до того, когда продираешься через заросли травы, кустарников, молодых и не очень деревьев, ещё и при этом следишь, чтобы под ногами оставалась относительно твёрдая почва. Пару раз Фалайзу даже приходилось колдовать, чтобы уничтожить особо густые заросли впереди или заморозить поверхность, которая лишь казалась твёрдой и устойчивой. Больше всех досталось, конечно же, Калите – она угодила в яму, причём головой, после чего её добрых десять минут вытаскивали из грязи, тины, веток, мёртвых насекомых, опавшей листвы и ещё целой кучи лесного мусора. Видок у неё после этого был такой, что остальные ещё минут десять старались даже не смотреть в её сторону.

– Что же здесь летом творится?! – выругалась Фиона, кивая на оставшуюся позади стену кустарника без единого листика.

Низина осталась позади, и группа слегка выдохнула – стоило земле приобрести заметный уклон вверх, как лес сразу поредел. Попутно жрица пыталась привести здоровье Фалайза и Лексенда в норму – зелёные насаждения наносили ощутимый вред здоровью.

– Спасибо, обойдусь, – делая вид, что поднимает тост, буркнула Калита, когда очередь дошла до неё.

В руках она держала склянку с чем-то бордовым и очень густым внутри. Никто даже глазом не повёл. В «Хрониках» вампиризм являлся социально приемлемым. Тогда как различные психи-борцы наоборот действовали сугубо скрытно.

– Где вся живность? – не мог не заметить странной пустоты Фалайз. – Мы никого и ничего не видели!

– Она есть, – уверенно ответила Калита. – Но очень хорошо прячется. Даже хищники.