Но откуда вообще взялась традиция неприкосновенности убийц, получавших охранение в стенах церквей – «нужею да не извлечет», как пишет поп Авраамка, один из немногих летописцев, чьё имя нам известно? Как мы видим, эта практика пришла из Древнего Израиля, который так успешно эту традицию продолжает и сегодня, оберегая сбежавших на его территорию казнокрадов и убийц из России (например, г-на Невзлина).

Но как и кем этот опыт «избранного народа» был документально зафиксирован на Руси? К моменту начала христианизации в стране ни пергамента, ни тем более бумаги ещё не было; были церы и береста. Найденные на сегодня 11 цер Новгорода (XI–XIV) говорят о том, что восковые таблички использовались не для хранения текстов, но только для обучения письму; иных носителей письма, синхронных той эпохе, не найдено. Сразу вопрос: а какова была реальная степень воцерковления новгородцев, не имевших на руках текста Писания вообще? Откуда к ним пришёл опыт евреев по оберегу преступников?

Лишь на нижнем слое одной из цер сохранились из XI века следы церковного текста: фрагмента Псалтыри в технике болгарской письменности (что не удивляет никого! – где Болгария и где Новгород?). Понятно, что никто и не пытался записать на бересте 3,2 млн знаков-букв, из которых состоит Библия, но хотя бы кто-нибудь о ней упомянул бы. Увы. Среди более тысячи найденных артефактов имеются по крайней мере лишь три (или чуть больше) от XI–XII века, отвечающие условиям поиска: письмо от попа Дрочки (Грамота № 87, XII), предположительно фрагмент молитвы (№ 652, XII) и упоминание про Бориса и Глеба (№ 906, XI). Но и тут возникают сомнения в том, что знакомство новгородцев с практикой охраны убийц иудеями произошло уже в XI веке и они эту практику позаимствовали из еврейской Саги.

Дело в том, что все датировки грамот выведены методом дендрохронологии, который уже давно навевает множество сомнений [А^ Скляров. Чего изволите?). Эти сомнения порождают предположение: принцип оберега убийц в стенах церкви родился много позже XII века, когда действительно на Руси появились тексты книг ТаНаХа с указаниями Бога-Отца Иеговы об «экстерриториальности» спецпоселений, но что было переосмыслено на Руси как экстерриториальность храмов (или всё было наоборот?). По крайней мере в начале X с убийцами «дикие» славяне расправлялись крайне жёстко: например, по сообщению Фадлана, за неосторожное убийство преступника клали в ящик, который, предварительно заколотив, подвешивали меж деревьев, «между небом и землёй» – страшная смерть! За умышленное убийство – смерть на месте. Вряд ли предки в момент поменяли свои традиции с приходом христианства.

Но тогда что первично: библейские истории или традиции Новгорода?

Сама же история из ТаНаХа про 48 городов-пристанищ для убийц – весьма примечательна. Посудите сами: что же это было за общество, в котором возникла острая необходимость создания столь разветвлённой сети городов-оберегов для криминала. Сколько же было тогда упырей среди как бы избранного Иеговой народа? – Получается, что через одного?

И кому тогда нужны в нашей стране традиции чуждой Руси религии, которая так радеет за сбережение супостатов? Но и поныне четвёртый и пятый ряды православного иконостаса заполнены портретами еврейских патриархов, а на макушке внутренней части куполов храмов, воздвигнутых в честь подвига Иешуа Га-Ноцри, не редкость лицезреть Иегову – Бога-Отца, широкой натурой которого и было санкционировано создание опорных зон сетевой мафии киллеров, отделения которой существуют и ныне в некоторых странах Внеморальной Оси… А потом мы удивляемся: откуда же проистекает традиция этих стран укрывать на своих территориях отморозков со всего света и тихой сапой финансировать террористов?