Конечно, речь людская начиналась со звукоподражания. В первую очередь, своему телу. К примеру, звук «кха-кха» ни у кого не оставит сомнения, что речь идёт о кашле; по-английски звук кашля – caugh-caugh. Что означает «ка-ка» или «сссс» – тоже всем ясно. По-английски «апчхи!» – ahchoo! Зевота – yawn. Так и возникали звуки, несущие семантику, смысл. Постепенно сращение «факт-звук-мысль» стало мощным инструментом прогресса человечества. Это стало началом речи.

Иллюстрации из Музея Ч. Дарвина в Москве, фото автора

Кошачий язык

Забавно пьют воду или молоко русские кошки – они любую жидкость лакают. Что это за слово такое, закреплённое за одним животным и одним процессом?

Оказывается «язык» по-болгарски – локал. Можно сказать, что кошка «языкает». Это очень точно передаёт процесс работы её маленького язычка. ЛАКАТЬ – ЛО-КОТО: «живой ход».

А вот, например, у англичан the cat laps. У немцев Katze streichelt. Итальянцы же больше согласны с русскими: il gatto lacca. И у поляков kot lakieruje.



Интересно, что название этому животному все народы дали одинаковое, лишь с небольшими звуковыми отличиями. Ведь в основе этого наименования общечеловеческое понятие, означающее ход, движение. Помните, это хорошо подмечено у английского писателя Киплинга: «Кошка, которая гуляла сама по себе» (The cat who walked by herself). Это главный отличительный признак данного одомашненного животного: КОТО (ход).

Русский человек скажет: вода журчит; француз произнесёт: l’eau murmure; англичанин в чём-то солидарен с французом: water murmurs. Но для русского сочетание звуков «мур-мур» означает лишь одно: мурлыкание кошки. Кот мурлычет. Француз же считает, что Le chat ronronne. А англичанин уверен: The cat purrs. В китайском нет звука Р, потому там – māo fāchū gūlū shēng. А турки, например, не выговаривают звук Ф, потому фарси стали персами. Но виноват в том слуховой или речевой аппарат – сказать трудно. Но их кот, кстати, – kedi.

Интересный казус случился в одном из сельских предприятий. Российские животноводы купили в Германии стадо коров. Привезли их по железной дороге, потом – автотранспортом. Наконец, приехали. Выгнали из кузовов на твёрдую землю. Зовут в коровники, попить-покушать с дороги, а те не идут. Толкают их, тащат. А те упираются, не могут понять, что новым хозяевам надо.

Один сообразительный малый крикнул им: «Шнель!». И коровы послушно пошли. Они поняли родную немецкую речь, поняли «Schnel!». Чего здесь больше: прямого понимания языка или приобретённого условного инстинкта? Об этом гадать не будем. Но, верно то, что люди, долго живущие со своими котами, коровами, лошадьми со временем начинают понимать друг друга. Это бессловесное, невербальное общение. Но оно есть. И этот факт оспорить невозможно. И именно он в некоторой степени иллюстрирует начальный период создания языка человеческого. Где жест, звук, взгляд описывали проблему, которую решить можно было только совместно.

Представьте: китаец тащит тяжёлое бревно. Негр тащит тяжёлое бревно. Русый славянин тащит тяжёлое бревно. Представили? Видите, все они делают это одинаково. И кряхтят одинаково. Надорвав пупок, одинаково сели под кусток….

А теперь представьте, что всё это происходит в каменном веке. И нет там никаких китайцев, негров или славян. Есть просто люди в разных местах земли. Эти люди одинаковы, все технологии их жизни и быта одинаковы. У них у всех есть уши, носы, губы, зубы, языки. Все эти органы работают идентично. Так, с какой стати у этих людей должны возникнуть разные языки?

Речь появилась практически у всех людей Земли одинаковой. И, в исторической перспективе – единовременно.