. Не монстры и страшилища, какие-то твари, а что-то мое. Я узнал это лишь потому, что это была моя жизнь. Но она пришла в туманах, цветах, запахах, звуках, огнях, темноте, формах, намеках… Моя жизнь, бурля, стояла за спиной у Аннетты, готовая наброситься, готовая убить меня своей роковой правдой. Жизнь глазами Джеральда, моя дочь в кабинке туалета, все, что я уже знал и ненавидел или на что не обращал внимания. То, чего я не знал, но знали обо мне другие. Ложь, в которую они верили. Правда, о которой говорили, но никто не верил. То, чего я страстно желал, зная, что это никогда не сбудется. Ложь, которой я себя успокаивал, и правда, которую закапывал поглубже, осознания, горькие и отчетливые или свежие, как ледяной ветер. Все они, со всей своей энергией и силой. Мы думаем, все это со временем исчезает, как ранний утренний туман над полем, – солнце выглядывает и выжигает мглу.

Но оно ничего не выжигает. Поскольку я мельком уловил все это, живое и полное энергии, говорю вам: это со временем не исчезает. Как любой произведенный когда-либо звук, правда о нашей жизни остается. Она по-прежнему где-то существует, вечно, что бы ни пыталась сделать с ней наша память.

Останься это передо мной чуть дольше, я бы умер. Но и так за несколько секунд я увидел достаточно, чтобы обжечь душу до конца жизни. Причем, если я не ошибся, среди прочих несомненных фактов было и знание, сколько мне до этого конца осталось.

– Аннетта!

Бини резко взмахнула рукой, как бейсболист, и девушка вместе со всем, что было у нее за спиной, исчезла. Бини сжала кулаки, воздела их к потолку и потрясла ими.

– Опять, опять и опять. Почему опять? Что происходит?

Мне было неуместно задавать вопросы в такой ситуации, и я помалкивал. В шоке. Бини долго потрясала кулаками, а потом медленно опустила их.

– Извините меня, Скотт.

– Извинить? Да вы спасли меня!

– Нет, я воспользовалась вами.

Она подошла и села рядом на полу. Прежде чем заговорить, она снова сжала кулаки и спросила:

– Почему это случается?.. Скотт, помните, когда я говорила вам о тридцати шести людях, составляющих Бога? По крайней мере эта часть соответствует истине. И другая часть тоже – тупая, какая ни есть, я одна из них. Ложь начинается с вас и Аннетты. Помните, я говорила, что следила за вами много лет? Ну, это тоже правда, но следила я не по той причине, о которой сказала… Много лет назад, когда Аннетта училась на старших курсах в колледже, я увидела ее и поняла, что это она должна заменить меня среди тридцати шести. Извините: я сказала, что это вы, – я солгала. – Она взяла меня за руку, пожала и отпустила. – Нет, это были не вы, а Аннетта. Я поняла это в ту же минуту, когда ее увидела, и с тех пор следила за ней. Как в свое время Нолан увидел меня… И я сказала ей – и, как ни удивительно, она как будто поняла. Сначала все шло прекрасно, она прошла первые испытания и шла дальше, не встречая трудностей. А потом поступила в университет и стала ходить на ваши семинары. Написала свой роман, попросила вас прочесть, а остальное вы знаете.

– Она убила себя. – Прошло мгновение, прежде чем это кристаллизовалось у меня в уме. – Убила себя? Как это возможно? Бог не…

– Да, он не убивает себя, и в этом наша проблема. Мы тоже этого не понимаем. И хуже того, это случается чаще, чем вы можете подумать. Время от времени в прошлом случались ошибки и происходило нечто вроде этого – но это было так редко, что мы не обращали внимания. Но теперь что-то пошло совсем не так, и такое случается чаще, чем когда-либо. Нам нужно выяснить почему. Поэтому мне и еще двоим из нас было поручено найти тех людей и вернуть их. Попытаться выяснить, почему они это сделали или, по крайней мере, примирить их с тем, что послужило причиной их поступка. Может быть, тогда мы начнем понимать… – Ее лицо исказилось гримасой, она вздохнула. – Потому что, видите ли, их нельзя заменить, если они сделали это сами…