– Я навожу справки как ее наниматель, – отозвался Лео. – Меня беспокоит, какое влияние она может оказать на Беатрикс.

– Но раньше вы не задавались этим вопросом, – вздернул брови Гарри. – И все считают, что Кэт отлично справляется со своими обязанностями.

– Это верно, и все же неожиданная новость о вашем загадочном родстве встревожила меня. Боюсь, вы двое замыслили какую-то интригу.

– Нет. – Гарри смело встретил взгляд Лео. – Никакой интриги.

– Тогда к чему вся эта таинственность?

– Я не могу объяснить, не рассказав вам кое-что о своем прошлом… – Немного помолчав, Гарри хмуро добавил: – Чего мне вовсе не хочется.

– Сожалею, – пробурчал Лео без тени раскаяния. – Я вас внимательно слушаю.

Гарри помедлил, словно раздумывая, стоит ли откровенничать с шурином.

– У нас с Кэт общая мать, – заговорил он наконец. – Ее звали Николетт Уигенз. Урожденная англичанка. Семья ее переехала из Англии в Буффало, штат Нью-Йорк, когда Николетт была еще ребенком. Поскольку девочка была единственным ребенком в семье и вдобавок довольно поздним, Уигензы мечтали выдать ее замуж за солидного мужчину, который смог бы о ней позаботиться. Мой отец Артур был более чем вдвое старше Николетт и обладал весьма значительным состоянием. Подозреваю, на браке настояли Уигензы, любви здесь не было и в помине. Николетт стала женой Артура, и вскоре родился я. На самом деле даже слишком скоро. Поговаривали, что отец ребенка вовсе не Артур.

– А это правда? – не сдержал любопытства Лео.

Гарри цинично усмехнулся:

– Кто может знать наверняка? – Он равнодушно пожал плечами. – Во всяком случае, дело кончилось тем, что моя мать сбежала в Англию с одним из своих любовников. – Взгляд Гарри сделался отстраненным. – Полагаю, после у нее были и другие мужчины. Моя мать не привыкла хоть в чем-то себя ограничивать. Она была избалованной, самовлюбленной стервой, хотя и на редкость красивой. Внешне Кэт очень на нее похожа. – Ратледж на мгновение задумался. – Но ее красота мягче, изысканнее. И в отличие от матери у Кэт доброе, нежное сердце.

– Неужели? – кисло протянул Лео. – Со мной она никогда не была нежна.

– Это потому, что вы ее пугаете.

Лео недоверчиво нахмурился:

– Как, скажите на милость, мне удалось запугать эту маленькую гарпию? Только не говорите, что Маркс боится мужчин, с Кэмом и Меррипеном она весьма любезна.

– С ними она чувствует себя в безопасности.

– А со мной нет? – оскорбленно вскинулся Лео.

– Наверное, дело в том, – задумчиво проговорил Гарри, – что в вас она видит мужчину.

От этой новости сердце Лео взволнованно заколотилось. С напускным безразличием он принялся изучать содержимое своего бокала.

– Она вам об этом сказала?

– Нет, я сам это заметил в Гэмпшире. – Гарри криво усмехнулся. – С Кэт приходится быть особенно наблюдательным. Она не любит говорить о себе. – Допив остатки бренди, он неторопливо поставил бокал на стол и откинулся на спинку стула. – Я ничего не слышал о матери с тех пор, как она покинула Буффало. – Гарри сложил руки на плоском животе и сплел пальцы. – Но когда мне исполнилось двадцать, я получил от нее письмо с просьбой приехать в Англию. Ее поразила неизлечимая болезнь, какая-то форма рака. Полагаю, перед смертью ей захотелось увидеть, что из меня выросло. Я тотчас выехал в Англию, но не застал мать в живых.

– И тогда вы впервые встретились с Маркс, – подсказал Лео.

– Нет, ее не было в Лондоне. Хотя Кэт хотела остаться с матерью, ее отослали к тете и бабушке с отцовской стороны. А ее отец, не желавший сидеть у постели больной, тоже покинул город.

– Образец благородства, – угрюмо заметил Лео.