Взгляд Леднёва темнеет и становится тяжелым, но на этот раз не от желания. Ноздри мужчины раздуваются от едва сдерживаемой ярости, желваки ходят по скулам, и я слышу, как хрустят его костяшки пальцев, когда он стискивает их в кулак. Зверь вдруг резко встает, стул позади него с грохотом падает на пол. Это происходит так быстро и неожиданно, что я еле сдерживаюсь от вскрика. Доигралась! Боже, ну кто меня тянул за язык!

Леднёв огибает стол и направляется ко мне и вот теперь я пугаюсь по-настоящему. Камиль выглядит так, словно прямо сейчас в глотку мне вцепится или, по крайней мере, ударит. Я семеню назад, отступаю под его натиском. Но Зверь перехватывает меня за талию, останавливается, нависая грозной скалой, и глухим, севшим голосом, говорит:

- Твой обожаемый папочка любит загребать жар руками тех, кого привык называть пешками. Любит он людей использовать, договоренности не соблюдает, войны развязывает. Сам не участвует, только других подначивает. Мало ему бабла, что успел наворовать, еще хочется. Жадный он у тебя, крошка, до одури. Настолько, что даже тебя, дочь родную, продал. Вот это правда, а не то, что он тебе в башку обо мне вложил.

- Он никому меня не продавал! – тут же взвилась я, забывая о том, что только что от испуга голову в плечи втягивала. – Ты сам уволок меня чуть ли не из кровати утром! Или уже забыл, как твои бугаи ворвались в дом? Забыл, что они вытащили меня в одной пижаме и халате??

«Не усугубляй, не дави, лучше молчи!» - сигналит в голове красным светом непрерывно. Лучше бы мне эти слова прямо на лоб набить, чтобы не злить этого одержимого лишний раз. Кто его знает, на что он способен и что сделает! Леднёв пугает до одури, но в то же время я не могу оставаться рядом с ним хладнокровной. Знает же, как меня зацепить!

Лишь бы правда не ударил, потому что выглядит Зверь таким безумным… стискивает пальцы на моей талии, окидывает диким взглядом, как будто и правда растерзать готов.

Но Камиль вдруг… улыбается. Широко так, искренне, будто мы не ссорились сейчас до искр.

- Увез, да. Не отрицаю. Остальное сама скоро узнаешь. А пока что, - Леднёв вдруг отступает бросает взгляд на часы на своем запястье, - мне пора. Придумай, чем себя развлечь. Возьми с собой подружек, скатайся по магазинам, тебе же нужны платьица, помадки, что там еще девочки любят.

Зверь так легко оставляет меня в покое, что я вначале даже не верю. Стою, застыв и не шелохнувшись.

- Ты издеваешься, да? Ты меня запер! Я здесь пленница! – наконец хмыкаю я, обнимая себя руками.

- Ну… скажем, ты пленница с особыми условиями содержания. Можешь тратить мои бабки, развлекаться, как хочешь, но только под присмотром охраны. Ну и без мужиков. Никаких «меня одногруппник проводил-подвез». Узнаю – сильно пожалеешь, кроха. А я узнаю обязательно, - одаривает меня Леднёв тяжелым многообещающим взглядом.

Спустя мгновение Камиль выуживает из внутреннего кармана пиджака платиновую кредитку и сует мне в руку. Я пораженно пялюсь на вип-карту в своей руке. Он что, серьезно??

- Подойдешь к Камилле, скажешь ей, куда хочешь, и тебя отвезут, - в моем взгляде, видимо, загорается такая надежда, что Леднёв тут же добавляет: - кроме дома. Туда ты не вернешься.

- Это мы еще посмотрим, - цежу я, сверля его взглядом, - и деньги мне твои не нужны, понял?

Я протягиваю назад кредитку, но Камиль отмахивается:

- Да-да, честная девочка, ничего тебе не надо, кроме свободы. Но ты МОЯ девочка, - выделяет он интонацией, - а моя женщина никогда и ни в чем не должна нуждаться. Пусть будет у тебя, вдруг передумаешь капризничать. Тут безлимитка, так что можешь себе ни в чем не отказывать.