А я серьёзно задумываюсь.

Что? Плюну ему в лицо? Расцарапаю? Откушу член в следующий раз, когда он заставит встать меня на колени, чтобы отсосать ему?

И ведь понимаю, что в этой ситуации я беспомощна. Я – никто.

Поэтому, когда Арчи оказывается в ванне, опускает огромную ладонь мне на талию и дёргает на себя, я молчу.

Когда он вжимает меня в своё тело, касаясь горячей дубиной моих ягодиц, я не говорю ни слова.

Когда он наклоняется и ведёт губами по мокрой шее, только закрываю глаза.

Лишиться девственности в ванной – предел моих мечтаний.

– Боишься, – твердит на ухо, поднимаясь губами до мочки. Кусает её, облизывает, а я ежусь и отстраняюсь, когда чувствую волну мурашек, пробивающих тело. Уши – моё слабое место. Даже соски не такие чувствительные, как мочки.

– С чего ты взял? – нахально отзываюсь.

– Ты напряжена, – да попробуй тут расслабиться, когда мужик, которого ты знаешь суммарно меньше суток, прислоняется к тебе голым телом.

– Ты меня изнасиловать собираешься, – выдыхаю. А его ладонь скользит вниз. В опасную зону.

– Изнасиловать? – снова кусает за мочку уха, и я выгибаюсь. Неосознанно вжимаюсь ягодицами в твёрдый член, что проходит меж ягодиц.

Его тёплая рука проводит по низу живота.

– Перестань, пожалуйста, – прошу его умоляюще. Я не готова распрощаться со своей девственностью ТУТ. Особенно, когда только недавно по моим губам, там, внизу, дотрагивалась змея.

– Я буду делать, что хочу, – кусает за ухо. Прикрываю глаза, выдыхаю. Отстраняю одну руку от груди и упираюсь ладонью в стену, чтобы случайно не упасть. – Ты теперь моя собственность, с которой я сделаю всё, что захочу. И ты будешь подчиняться.

– Не дождёшься, – выпаливаю.

– Твоя самоуверенность тебя погубит, игрушка, – это обращение ко мне корёжит абсолютно всё в моём теле.

Чужая ладонь скользит вниз, на лобок. Касается пальцами поросли рыжеватых волос.

– Ненавижу волосы, – твердит брезгливо. Я сжимаю зубы. Они короткие! Даже толком отрасти не успели! – Избавишься от них потом.

Последнее, что волновало меня в крайнюю неделю – бритьё между ног. Да, гигиена прежде всего, но когда на тебя охотится маньяк, что жаждет отомстить твоему жениху и вернуть обратно в его руки, последнее, о чём ты думаешь – чтобы на тебе не было ни единого волоска.

Но я специально не буду этого делать.

Только потому, что ему не нравится.

Брезгливый? Может, тогда хоть не трахнет?

– Я не буду делать то, что ты говоришь, – срывается с губ, когда пальцы проникают меж губок и опускаются на клитор.

Теперь я боюсь намного меньше. Он не отдаст меня на растерзание нескольким мужикам. Трахать будет только он. И лучше пусть это будет один долбаный маньяк, чем толпа.

– Это мы посмотрим, – сжимает пальцами чувствительную горошину.

А я прикрываю глаза. Смыкаю вместе зубы.

Потому что уверена – несколько умелых ласок, и моё тело пошлёт меня нахер.

Грёбаная физиология!

И хоть ставлю себе барьеры в голове, ненавижу его всей душой, не могу отрицать, что Арчи – ходячий секс. Пальцами делает такое, что я хочу ещё. У меня впервые так. Особенно, после Волкова, что просто делал больно.

И внешне Арсанов сексуален и красив. Хотя и урод внутри.

– Интересно, как долго ты сможешь ломаться, пока я не упомяну детский дом?

Я натягиваюсь, как тетива, и не обращаю внимания на ладонь, что кружит над моим клитором.

Округляю от шока глаза.

То, что он знает о детском доме, для меня не новость. Я работала там. Но…

– Мне плевать, – выдыхаю и стараюсь удержать всё своё самообладание. – Это обычная работа.

Внутри меня грохочет сердце. Всё сжимается от страха и тревоги.

Я резко убираю руку с груди. Всё равно. Действительно, он всё видел.