«Обогнуть? Придется. Вот только я немного отдохну».

Я прислонилась к камню и прикрыла глаза. Сквозь шум моря, свист ветра я услышала чужие голоса. Что говорят, не поняла. Язык незнакомый.

«Но может быть, они мне помогут?»

Сил не было ни на что, даже на то, чтобы просто открыть глаза, не говоря уже о том, чтобы позвать к себе на помощь. Я будто погружалась в тягучее марево, плотное, липкое. Даже мысли перестали скакать. Почему-то прожитая жизнь стала вспыхивать в голове яркими картинками. Но точно помню, что на фоне этих картинок была мысль, что перед глазами умирающих проходит вся их жизнь.

«Я умираю, – вяло подумала я. – Наверное. Жаль».

***

Очнулась я от того, что какой-то мальчишка тряс меня за плечо:

– Тетенька, поторопитесь, нужно уходить, скоро пойдет патруль. Идемте.

Я понимала речь, но не понимала, о чем мне говорит мальчишка. Какой патруль? Почему нужно скрываться?

– Зарен, оставь ее в покое, времени почти не осталось. Как бы мы и сами не попались.

Я с трудом разлепила веки. Это встряла девушка постарше, похожая на мальчишку, наверное, сестра его.

– Миленка, мне ее жаль. Пропадет ведь. А такая красивая.

Я пошевелилась, пробуя подняться, и застонала от боли. Болело все тело, каждая мышца, каждая клеточка. Но девушка тут же подскочила ко мне, помогла встать, приобняла:

– Идем, нужно торопиться. Патруль разбираться не будет. Они уничтожают все живое после такой бури на берегу.

Мальчишка подскочил с другой стороны:

– Можете на меня опереться, я сильный.

А у меня даже сил улыбнуться не было. Я шла, спотыкаясь, цепляясь за камни. Если бы меня не поддерживали, то давно бы упала и не встала. А так… Даже не знаю каким образом, но мы добрались до какого-то домика, точнее, развалюхи.

– Все. Здесь переждем, – выдохнула девушка, опуская меня на дощатый настил.

– Да, здесь уже не тронут, – подтвердил мальчишка. – Вот только она в мокрой одежде, ей бы переодеться.

В небольшое грязное оконце падал слабый тусклый свет. Мальчишка покопался и, достав свечу, зажег ее.

Девушка выхватила свечу у него из рук и стала водить вокруг меня, рассматривая. И, кажется, ей совсем не нравилось то, что она видит.

– Зарен, посмотри, какая на ней странная одежда. Она не из наших. Ты кто?

Последнее уже относилось ко мне.

Я не собиралась врать, но не говорить же, что я не понимаю, как очутилась здесь? И я выдала свою версию случившегося:

– Корабль. Крушение. Я спаслась. Меня прибило к берегу. Я Анна.

Говорила я с трудом. Почему-то было сложно произносить слова.

– Вот. Наша она. Она понимает наш язык, даже говорит. А чирки неразумные, какой бы облик они ни приняли, они не могут изъясняться. Так же?

– Да. Это так.

– Посмотри, может, найдешь, во что ей переодеться. А я пока огонь в очаге разведу. Ее нужно горячим напоить.

А я уже снимала с себя куртку, свитер. Мне бы выкрутить их от воды хотя бы.

Но на улицу мне выйти не дали. Более того, дверь и на щеколду закрыли.

– Вон там на сеть брось, – подсказала девушка и показала на угол хижины. – Я нашла кое-что. Можешь переодеться. – И протянула мне ворох одежды.

Я понимала, что вещи эти, скорее всего, грязные, но нужно было снять с себя мокрое. Не до жиру. Мальчишка сидел на корточках у очага, и я поспешила сбросить с себя и все остальное. Только белье осталось на мне.

Милена выдала мне мужскую рубаху под горло, холщовые штаны на завязках. А потом еще протянула и теплый платок. Платок был огромный, и я смогла даже подвязать его вокруг себя. Сразу стало намного комфортнее.

А вскоре мы все уже пили чай. Вкус был незнакомый, но приятный. Я начала отогреваться, и сразу потянуло в сон.