– Настоящий донжон двенадцатого века! Это будет так мило с вашей стороны, если вы нам его покажете!

Диего поперхнулся, доктор Анастазия спрятал в усах усмешку.

– Разве вы, юная мадемуазель, не повидали всевозможных замков, изучая историю с вашим отцом? – с улыбкой спросил Сен-Мар.

– Но не у всех есть замки, которым семьсот с половиной лет! И не у всех они в таком отличном состоянии, – возразила девушка.

– Однако если я брошу своих гостей, чтобы провести вам экскурсию, то это будет не очень вежливо.

– И верно, – вздохнула мисс Уикхем и сникла. – Ну что ж, нет так нет. Мы посмотрим портреты. Диего, тут работы Джордано Туччи, взгляни на портреты батюшки и матушки его светлости!

Диего взглянул и тут же заинтересовался изображениями других предков Сен-Мара.

– Ваша сестра превосходно разбирается в живописи, – заметил барон. Видимо, он ожидал, что его будут уговаривать, и внезапная потеря интереса к достоянию предков его даже несколько задела. Во всяком случае, после некоторого размышления он добавил: – Думаю, после начала банкета я смогу улучить полчаса, чтобы показать вам донжон, пока гости будет заняты едой и вином.

– И воспоминаниями о былом величии, – пробормотал Анастазия, но барон сделал вид, что не расслышал.

Сен-Мар повел их к донжону, когда уже стали сгущаться сумерки. Гости, поднимающие тост за тостом во славу подвигов предков, даже не особо обратили внимание на исчезновение хозяина; причем Диего заметил, что хлебосольный барон не выпил ни капли алкоголя и зорко следил за всеми гостями, а дюжина его молчаливых телохранителей не ела. Сен-Мар не расставался с парой револьверов даже за праздничным столом, и Уикхем все сильнее хотел добраться до местных газет, чтобы выяснить, в чем причина такой неослабной бдительности. На прогулку до башни барон тоже взял одного из телохранителей – тот следовал за ними, не спуская глаз с Диего и доктора философии.

Донжон, по современным меркам, был невысок, и за ним тщательно и с любовью ухаживали, стараясь по мере возможности сохранить его в том виде, в каком он был возведен. В башне имелось три этажа с узкими окнами-бойницами. Ее венчала зубчатая стена, выступающая вперед на пару футов и похожая на корону. Над стеной поднималась треугольная синяя крыша со шпилем, где чуть колыхался на слабом ветерке стяг Сен-Маров. Башню окружал небольшой пышный сад, отделенный от остальной территории высокой оградой – тоже со шпилями. Барон достал из кармана ключ, открыл калитку и пригласил своих гостей войти. Тщательно выметенная дорожка вела от калитки к крыльцу – высокому узкому порталу, под которым в темноте скрывались ступени.

Барон поднялся первым и, несмотря на то, что под сводами портала было очень темно, без света открыл ключом дверь.

– Прошу! – сказал он и со смешком добавил: – Только вы очень разочаруетесь.

Его телохранитель, который нес фонарь, проскользнул внутрь первым и принялся зажигать газовые светильники. Чем ярче освещался зал, тем более разочарованным становилось лицо Дианы. Доктор Анастазия с интересом озирался по сторонам.

– Это у вас охотничьи трофеи? – уточнил он.

– Да. – Барон сбросил плащ в кресло у камина. – На первом этаже мы решили обустроить охотничью комнату, оружейную и курительную. А! Еще там есть бильярд. Играете?

– Нет, – ответил доктор, и Диего тоже покачал головой. Зал, в котором предки Сен-Мара, наверное, пировали и принимали просителей, постепенно заполнялся запахом газа – неизбежное зло, с которым оборотень давно смирился. Полагаясь на нюх, он стал обходить зал, делая вид, что любуется трофеями и коллекцией оружия. Диану, разумеется, заинтересовали гравюры и картины со сценами охоты, причем она ухитрялась одновременно с изучением искусства строить глазки барону. Доктор Анастазия, пощипывая ус, рассматривал в витрине какие-то черепки, клочки бумаги и пергамента.