Король лежал с открытыми глазами, но на мое явление никак не среагировал.

Как-то машинально я дошла до изножья кровати, поставила на нее корзинку и с ужасом окликнула:

– Кэйр?.. Что с тобой?

Вот теперь на меня посмотрели! Как на дуру. И надменно просветили:

– Я простудился.

Судя по охрипшему голосу, правду говорит.

Но этого же быть не может!

– Ты же фейри! – выдала я с нескрываемым удивлением. – Ты не можешь простудиться!

За моей спиной взвыл Айкен, да так, что я аж подскочила от неожиданности.

– Это король! Король, глупая человечка! Властитель дивного народа! Он может все!

Действительно, чего это я… Если древний и бессмертный Кэйворрейн, лорд Плетущий и повелитель Неблагого Двора, желает простудиться, то он это делает.

Обернувшись, я обомлела еще больше. Айкен Драм, которого я сначала и не заметила, тащил к кровати столик. А на столике стояли: исходящий паром большой чайник, маленький заварочный, сахарница, чайный бокал на блюдце и… трехлитровая банка с малиновым вареньем! Такая, бабушкина, горло накрыто белой тряпочкой и обвязано шнурочком…

– Э-э-э… Я, наверное, не вовремя! Но я вот принесла апельсины…

Король заерзал и принял полусидячее положение, опершись спиной на подушки, которые мгновенно подсунул брауни.

– Апельсины… – произнес он умирающим голосом. – Без косточек?

– Надеюсь, что да… – растерянно ответила я.

– Айкен! Где мой чай?! И почисть апельсин!

Брауни очень быстро наполнил бокал из двух чайников, сыпанул ложек, кажется, пять сахара, снял с банки тряпочную крышку… Наблюдая, как он накладывает варенье, я даже пожалела его величество: слипнется же все внутри!

– И таблетку! – напомнил король, принимая бокал. – Ай! Горячий! Забери!

– Вашему величеству нужно пить горячее! – Айкен сдвинул кустистые брови и даже отшагнул от кровати.

Кэйр поставил бокал на одеяло и тоже нахмурился.

– Остуди!

– Ни за что, ваше величество! А таблетки вот…

– Одну я велел! – капризно заявил король.

– Нельзя одну, ваше величество. Надо две сразу!

Пока они препирались, я принялась рассматривать картину, стоявшую на тумбочке у кровати, и обмерла в очередной раз. Наверное, все-таки сплю…

На картине – совсем маленькой, формат А4, был изображен король Неблагого Двора собственной персоной. Но в каком виде!

В полный рост, завернут в какую-то темную хламиду, из распущенных волос слегка торчат острые уши… ну это ладно! Нормально все!

Если бы не плюшевый мишка Тедди, которого король нежно прижимал к груди. Длиннющие пальцы зарыты в ворс игрушки, на лице умильное выражение ребенка, получившего долгожданную игрушку, а в глазах – недобрый синий огонь…

Из-под хламиды выглядывали довольно тощие ноги, а на ногах красовались пушистые тапочки. Такие домашние девчоночьи тапочки с треугольными кошачьими ушками и круглыми глазками…

Я потрясла головой и отвела взгляд от безумного портрета.

Реальный Кэйр как раз засовывал в рот две таблетки самого обычного вида. Скривился, попытался запить, явно обжегся и принялся дуть на чай с самой несчастной гримасой.

Дурдом, однако!

Уйти, что ли?

– Чего стоишь, как памятник?! – недовольно посмотрел на меня Айкен. – Чисть апельсин!

Он указал на возникшую на столике зеленую тарелочку, и я покорно пошла к ней, даже не забыв корзинку.

– Тут сыр еще принесла, – обратилась к королю. – Твой любимый!

Кэйр опять поставил бокал на одеяло и тяжко вздохнул.

– Кто велел? – спросил хрипло.

– Никто, – пожала я плечами, принимаясь за апельсин.

– Ножичком! – шикнул на меня Айкен. – Тонкими кружочками, и каждый на четыре части!

Страсти какие…

– Я узнала, что ты заболел, и решила тебя навестить, – пояснила очень удивленному королю.