«Сегодня же будет всё сделано, – послушно подтвердил К., – я займусь этим прямо сейчас».

«Сию же секунду!» – изрёк учитель, по-прежнему хмурясь, снова ещё раз оглядел его с ног до головы, но видимо, не найдя ничего к чему бы он мог ещё придраться, подарил К. последний суровый взгляд, и не простившись прошёл мимо вместе с Гизой. К. в ответ стоял у школьной ограды на вытяжку как солдат в застегнутом на все пуговицы пальто и в шапке, ожидая пока его начальство не исчезнет за домами; до этого момента, он двигаться остерегался. К. расслышал удаляющийся голос учителя: «Вот так ставят на место нерадивых служителей». – «Но я всё равно не доверяю этому землемеру, господин Грильпарцер», – услышал К. ещё и Гизу, но учитель решительно отрубил её сомнения, энергично махнув рукой и сказав: «Не, беспокойтесь, фройляйн, я крепко держу поводья!»

К. в сомнении взглянул на темнеющее небо; если он хочет добросовестно выполнить задание учителя – так, значит, зовут его Грильпарцер? – то ему надо поторопиться, потому что забивать разбитое окно досками под слабым светом керосиновой лампы – занятие не из простых. Хорошо бы, конечно, сходить до гостиницы «Господский двор», отыскать там Иеремию и за шиворот притащить того к школе, ведь это именно его бывший помощник разбил там окно и сбежал, оставив отдуваться за свои грехи своего начальника – К., и заставить, если не самого его исправить дело, то хотя бы помочь К., и например, постоять со стороны улицы на морозе, держа доски, пока К. будет работать внутри в тепле. Да, и Фрида может быть, тогда, увидев его требовательность и непреклонность, снова ощутит в себе любовные чувства к К. и вернётся к нему, ведь женщины любят решительных мужчин не склонных к сомнениям. Но, с другой стороны, заставить Иеремию сделать что-то полезное – задача практически невыполнимая, они-то и вдвоём с Артуром ни разу ничего путного не сделали, а только вредили К. своей помощью; так и здесь – не останется ли школа совсем без стёкол, если Иеремия примется за дело, учитель тогда точно уволит К. со страшными проклятиями и даже содействие старосты не поможет. Да, к тому же, этот притворщик, вспомнил К., симулирует сейчас простуду, лежа в уютной Фридиной постели – можно представить, как он заохает и раскричится, если К. потащит его оттуда на улицу. Так что это весьма сомнительное предприятие, подумалось К. и он печально усмехнулся – выходит, Фрида точно к нему не вернётся – совсем он не решительный, а наоборот, вечно сомневающийся в своих силах, слабый человек. Поэтому весь ремонт К. придётся делать сейчас самому и быстро, если он ещё хочет успеть вернуться на постоялый двор «У моста», порасспросить там про Герстекеров и поесть хотя бы остатков от ужина постояльцев, раз уж община обязалась кормить его за свой счёт и хозяйке волей-неволей придётся терпеть и обеспечивать его пропитанием.

Учитель с Гизой уже скрылись из вида, и К., очнувшись от своих мыслей, торопливо двинулся к школьным воротам, запиравшим двор. Он уже подошёл почти вплотную к калитке, как вдруг та резко распахнулась и его чуть не сбил какой-то человек, оказавшийся к удивлению К., запыхавшимся Шварцером. Тот тоже, видимо, не ожидал встретить К. на своей дороге.

«Господин земле… школьный сторож? – выпалил Шварцер, резко притормозив и выпучив на К. глаза, – вы здеь никого не видели? – и невпопад добавил, – вас же вроде уволили из школы».

«Вы, Шварцер, постоянно ошибаетесь на мой счёт, – спокойно сказал К., делая шаг в сторону, чтобы дать тому дорогу, – это я понял, ещё в первый день, как только прибыл в Деревню. Я бы посоветовал вам быть более внимательным. С чего бы меня увольнять? Я только что беседовал с господином Грильпарцером и сейчас как раз иду в гимнастический класс, чтобы привести в порядок разбитое окно. Кстати, вы бы не хотели мне помочь, вы же тоже, как я слышал, помощник школьного учителя?»