Да, разумеется, она ясно дает себе отчет в том, что таких людей на земле единицы. Но много ли это меняет в их отношениях? Она же готова признать факт его неординарности, более того, этим гордиться. Но при этом надо ли так ему закрываться, надевать на свою душу железный панцирь? Ей ли не знать, насколько она уязвима.

– Как полагаешь, как все пройдет? – вдруг ворвался в ее мысли вопрос Каманина.

– Все будет замечательно, вот увидишь.

– Все замечательно точно не будет, – усмехнулся он. – У каждого ко мне из тех, кто приедет сегодня, накопилась целая гора претензий. Кстати, обоснованных. Даже у твоего Андрея.

– У него-то какие к тебе могут быть претензии? – удивилась Мария.

– Я ему мало даю денег.

– Ты вообще не должен их ему давать, это моя обязанность.

– Это ты так думаешь, но не он. Не присваивай никогда свои мысли другому человеку. То, что Андрей твой сын, ровным счетом не имеет никого значения. Как только ты его родила, он сразу же стал чужим для тебя человеком. Даже нет, когда он еще пребывал в твоем чреве, уже был таковым.

– Ты любишь говорить страшные вещи, Феликс.

– Говорить страшные вещи я как раз не люблю. Просто мне дано понимание, насколько в нашем мире все страшно устроено. И когда мы вдруг становимся жертвой этого мироустройства, нас это сильно удивляет. А удивляться следует скорей доброте, а не жестокости. Пойдем, Машенька, назад. – Каманин посмотрел на часы. – Пора бы им уже приехать.

Небольшой автобус мчался по шоссе. Впереди, рядом с водителем, развалясь, насколько позволяло кресло, сидел Антон Каманин. Хотя вовсю работал кондиционер, с его лба все равно стекал липкий пот. И мужчина, пыхтя, то и дело смахивал обильную влагу платком.

– Антон, мы сильно опаздываем, может быть, попросить водителя ехать скорей, – произнесла Анастасия Владимировна.

– Ничего страшного, мама, – отозвался Антон. – Даже если приедем на часок позже, ничего не случится. Пусть он нас всех подождет, ему это даже полезно.

– И в чем тут польза? – спросил Ростислав. – Самая плохая привычка – опаздывать. Поверь мне, Антон, как бизнесмену, я знаю, что говорю. У нас, если человек часто не приходит на встречу вовремя, то может утратить репутацию надежного партнера.

Антон не без усилий развернул назад свое грузное тело и посмотрел на Ростислава.

– С какой стати, Ростислав Феликсович, вы говорите мне «ты»? – спросил он.

– А надо говорить «вы»? Если память мне не изменяет, мы все же родные братья.

– Не родные, а сводные. Да и в последний раз мы встречались, наверное, лет десять назад. Так что ни о каких близких отношениях речи идти не может. А я к тому же очень не люблю панибратства.

– Как пожелаете, Антон Феликсович, – пожал плечами Ростислав. – Хотя нам всем выкать просто смешно.

– Не спорьте, мальчики, – проговорила Анастасия Владимировна, не без некоторой тревоги переводя взгляд с одного спорщика на другого. – Антон, прошу тебя, будь снисходительней.

– Мама, я снисходителен, иначе я бы не сидел сейчас в этом автобусе. Поверь, у меня на данный момент много более важных дел.

– Ах, да, вы же большой государственный деятель, – засмеялся Ростислав. – И как я мог об этом запамятовать. Спасибо, что напомнили, Антон Феликсович.

– Да, я занимаюсь государственными делами. И не вижу в этом ничего постыдного. Кто-то же ими должен заниматься. А вы, Ростислав Феликсович, насколько мне известно, не являетесь сторонником нашей партии.

– Оказывается, кое-что вам про меня известно. Это приятно, что тобой интересуется столь важная персона. Не поверите, но это возвышает меня в собственных глазах.

В автобусе на несколько мгновений воцарилась тишина, если не считать шума мотора. Все почувствовали, что назревает серьёзный конфликт.