– Мне не было страшно в двадцать лет, в тридцать, даже в шестьдесят. А вот в семьдесят страшно. Я всю жизнь был безрассуден, а сейчас надвигается ощущение бездны. И это не страх смерти, а совсем другое.

– Что же тогда, я не понимаю.

Каманин высвободился из ее объятий и снова стал смотреть в окно. Ни луны, ни звезд не было, а потому почти ничего нельзя было разглядеть.

– Бездна – это наше бессилие перед миром, не способность его понять, невозможность найти с ним неразрывную связь. Мы не знаем, к чему ведут все наши действия, даже слова. Мне не хочется нанести вред своим детям, но и остановиться я тоже не могу. Меня опять понесет неизвестно куда. А это опасно.

– Ну, Феликс, ты жил так всю жизнь. И ничего страшного не случилось. А если были ошибки, то у кого их не было.

Теперь вздохнул Каманин.

– В слове «ошибка» заключено оправдание. Это не правильно, наши ошибки возникают от нашего нежелания проникнуть в смысл явления. Говорим, что приходит в первую очередь в голову, совершаем поступки под влиянием примитивных эмоций. И считаем, что так и должно быть.

– Ну что поделать, Феликс, такие уж мы создания. Пойдем спать, завтра, вернее уже сегодня у тебя будет напряженный день. Нужно хорошо отдохнуть.

– Я не чувствую себя уставшим. А ты иди спать.

– Никуда я без тебя не пойду. Буду стоять тут с тобой хоть до утра, – решительно произнесла Мария.

– Ладно, пойдем спать. Я тебя знаю, в самом деле, будешь стоять тут со мной до утра. А потом целый день ходить не выспавшейся.

– Надо обязательно провести свет на лестнице, там очень легко сломать себе ногу, а то и шею.

Каманин посмотрел на Марию, контуры ее лица едва проступали сквозь тьму. Он нежно провел по ее щеке ладонью, но ничего не сказал.

Сразу после завтрака Каманин и Мария прошли через ворота замка и вышли на дорогу. Но она была пустынной. Каманин заметил, что обычно здесь проносится совсем мало машин. А сегодня, возможно, по случаю воскресенья их не было совсем.

Они прошли примерно полкилометра и остановились. Хотя было еще утро, но солнце с каждой минутой набирало силу и обещало жаркий день.

– Послушай, Феликс, тебе вредно находиться на солнцепеке, – сказала Мария. – Давай вернемся. Встретим их во дворе, когда они приедут. Это может случиться еще не скоро. Возможно, он застряли при выезде из Варшавы в пробке. Хочешь, я позвоню?

– Нет, – мгновенно и излишне резко ответил Каманин. – Не надо никому звонить. Пусть все идет так, как идет. Во всем нужен элемент неопределенности. Если они не приедут, значит, не приедут.

– Почему они не приедут? – удивилась Мария. – Все обещали приехать. Разве не так?

– Так, – подтвердил Каманин. – Но они могут передумать даже в последний момент.

– Все сразу? – недоверчиво покачала головой она.

– Достаточно одного, умеющего убеждать многих. Такой человек станет лидером и убедит остальных. На самом деле, это совсем не трудно.

– Но кто может быть среди них лидером?

– Сейчас это не важно, хотя у меня есть пара кандидатур.

– Ты сам не веришь в то, что говоришь. – Мария задрала голову вверх. Солнце уже высоко поднялось на небосклоне и поливало землю огненными струями. Она перевала взгляд на своего спутника и заметила влажные следы пота на его лбу. – Все, идем обратно, посидим в тени, – тоном, не предполагающим возражение, проговорила она.

Каманин бросил на Марию взгляд и решил не спорить.

– Хорошо, давай постоим тут несколько минут и вернемся, – предложил он компромиссный вариант. Каманин посмотрел вдаль, но никакого движущего по дороге транспорта не было ни видно, ни слышно.

Странно, что он так сильно волнуется, подумала Мария. Пожалуй, таким она видит его впервые. До сих пор она была уверенна, что дети, бывшие жены мало занимают места в его мыслях и чувствах. Но, кажется, она ошибалась, просто он умеет скрывать то, чего не желает показывать другим. Включая ее. Она поймала себя на том, что ей немного обидно, он мог бы быть и откровенней с ней. А он все равно держит ее на некоторой дистанции. И она не знает, как ее преодолеть. Да и можно ли это сделать вообще?