Процесс выбора и удовлетворения одного желания тем или иным индивидом неизбежно влечет отказ от выбора и удовлетворения других его желаний. И что бы тот или иной индивид ни предпочел получить, остаются другие вещи, от которых он предпочел отказаться. Эти другие вещи также ценны, так что индивид сталкивается с издержками своего отказа от них. То, что выбрано индивидом, стоит ему возможности добиться других вещей. Любой делаемый индивидом выбор влечет за собой издержки выбора – издержки от того, что возможность сделать что-то не реализовалась. Само собой разумеется, что вещи, от которых мы отказываемся, менее ценны, чем вещи, которые мы выбираем. Вещи, от которых мы отказываемся, тем не менее ценны для нас, просто не настолько, насколько вещи, нами выбранные.

Студенты быстро понимают этот фундаментальный принцип экономики: посещение лекций подразумевает отказ от ничегонеделания (которое также может быть ценным); подготовка к экзамену или доработка диплома подразумевает отказ от еще одной великолепной вечеринки (что также ценно, по крайней мере, для студентов), а проведение времени в библиотеке или лаборатории – отказ от подработки (также имеющей свою ценность). Принцип издержек упущенной выгоды, проще говоря, означает не что иное, как осознание того, что у альтернатив есть плюсы и минусы, а выбор между ними должен быть сделан. И что с того? Почему это так важно? Это важно потому, что экономика делает прогнозы: из множества ценных вещей, из которых они должны выбрать, люди обычно выбирают наиболее ценное для себя, учитывая условия, господствующие на момент совершения выбора. Они выбирают что-то такое, что, если его не выбрать, приведет к самой большой потере, к потере самой ценной упущенной возможности.

Если бы экономика не предсказывала гедонистическое поведение, разве все студенты бы бездельничали? Вовсе нет. Альфред Маршалл на показательном примере, законе притяжения, объясняет, почему объекты обычно притягиваются друг к другу, учитывая заданный набор условий (известный как выражение «при прочих равных условиях» – ceteris paribus). Эти последние детально уточняются исследователем, но не в форме собеседования. Таким образом, мелок, брошенный в воздух, вместо того чтобы «притягивать» землю, падает на пол не потому, что закон взаимного притяжения (гравитации) неверен, но потому, что одна из сносок, касающихся закона всемирного тяготения, затрагивает вопрос об относительной массе двух исследуемых взаимно притягивающихся объектов.

Аналогичным образом наполненный гелием шар – пример самого Маршалла – вообще не падает на пол; не нарушая закон тяготения, он бьется о потолок! Сходным образом в не связанном ограничениями – ничем не обусловленном – мире студенты могли бы постоянно бить баклуши, однако в менее фантастическом мире даже студенты осознают, что определенная степень прилежания приносит безусловную пользу, заслуживающую того, чтобы отказывать себе в мимолетных удовольствиях.

В штиль парусник обычно стоит прямо, но когда его качают ветер и волны – совсем нет. Физические законы, по которым парусник обычно стоит прямо, не отменяются ветром и волнами. Ветер и волны – суть лишь условия, при которых другие законы физики воздействуют на судно, как, например, закон инерционной устойчивости. Теории необязательно неверны из-за того, что мы не наблюдаем прогнозируемого поведения. Вместо этого нам необходимо аккуратно изолировать и подсчитать набор условий, при которых наблюдаемое поведение или событие случилось. В некоторых исследовательских областях это запутаннее, чем в других. Поэтому Маршалл представляет физику «простой» наукой, а экономику – «сложной», но тем не менее наукой.