Что происходило в мэрии, оставалось за семью печатями. А со стороны всё выглядело нормально. Георгий Петрович Шашкин выступал перед народом практически постоянно. То на открытии памятника воинам-интернационалистам возлагал традиционный венок. То резал ленточку на открытии детсада. То на открытии шахматного клуба делал символический ход е2 – е4. Всё шло вроде как по маслу, но увидел Гошу однажды Валерий Иванович – тот самый Валера-новосел, которого таскал на себе когда-то Гоша по ночным этажам. И увидел его не в синей новенькой «Ниве», а в городском автобусе, задумчиво смотрящим в окно. И нехорошие сомнения пронзили бывшего Гошиного шефа. Взял он бутылочку виски и отправился тайком от своей Ольги поздно вечером в гости к бывшему подчиненному. До утра они просидели, не осушив и половины емкости. Разговоры. Разговоры. Слово к слову тянется.

Вызвал на днях Гошу уже нынешний шеф. Самый что ни на есть мэр. И… И предложил уйти. Уйти по собственному. По добру – по здорову. Да, Валера. Так и сказал мне открытым текстом. «Пойми, Петрович, – сказал мэр, – когда я тебя звал к себе, всего такого положительного и уважаемого, я даже представить не мог, сколько у тебя врагов!» Молчал Гоша. Даже желваками не играл. А тебя, оказывается, никто и не любит, Гоша. Ни районо. Ни отдел культуры. Ни горздрав. Про финансы вообще молчу. Никто тебя, Петрович, не любит. Кроме учеников твоих да простых людей. А мы, Гоша, извини. Мы, Гоша, команда. Команда! В которую ты не вписался. Ты не обижайся, так бывает. Ты же болельщик? Вспомни Федора Черенкова. Вся страна его любила, помнишь? А на серьезные игры Лобановский его не брал. Так и ты, мой друг. Не готов ты еще пока к серьезным играм. Не готов. Прости. Ничего личного, как говорится. Я надеюсь, ты всё понял. Заявление Галине Васильевне завтра подашь. Я потом подпишу.

Назавтра заявление Гоша подал секретарше мэра в восемь ноль-ноль. А в восемь двадцать к нему уже пришел завхоз за ключами от «Нивы». А в восемь тридцать пять стоял теперь уже бывший заммэра Георгий Петрович Шашкин на крыльце мэрии с трудовой книжкой в руках. Про коттедж пока молчат. Не знаю, Валера, выкинут из него или нет. Ну, давай еще по одной.

Вот так и закончилось хождение во власть нашего героя. Взяли его, слава богу, обратно в техникум. Преподает он в нем на радость пацанам и их родителям до сих пор. И коттедж ему оставили. Как зачет его былых заслуг, наверное. И как ему были рады все его друзья и сослуживцы на очередной пьянке в городских кустах местного парка, открытого, кстати, самим же Гошей месяц тому назад! «Я же говорил, вытолкнет его трясина, не засосет! Ур-р-р-ра-а-а!» – кричали мужики. Наш человек Гоша! Наш!!! Не скурвился.

Я частенько его вижу из окна. Усы. Улыбка кота Леопольда. Привычный дипломат в руке. Костюм-тройка. Галстук. И глядя на Гошу из окна, я уже больше никогда не сомневаюсь в том, что есть еще среди нас порядочные люди. Есть! И я с одним из таких знаком лично. А вы?

К Сергею Довлатову однажды подошел начинающий автор: «Сергей Донатович, хочу написать рассказ, но не знаю, как начать». И мэтр посоветовал: «А вы так и начните: я не знаю, с чего начать». Вот пользуюсь этим советом и я. Я не знаю, с чего начать свой рассказ. Уж больно тема щепетильная. Но она, эта тема, имеет место сплошь и рядом. Тема больная. Тема загадочная. Мы всей страной были влюблены в бесстрашного кумира начала восьмидесятых Глеба Жеглова. Бесстрашного опера-капитана, блистательно сыгранного Владимиром Высоцким. Помните, как он, стреляя на ходу летящего в ночи автобуса из нагана по убегающим преступникам, отвечал на вопрос «как держать тебя, Глеб Егорыч?». Нежно-о-о-о! Но ни в фильме, не в романе «Эра милосердия» ни слова не сказано о том, каким Жеглов был в быту. Ни слова! Так вот о чем я. Был в моей жизни товарищ, такой вот Глеб Жеглов. Звали его Володька Кержак. Одноклассник. И был этот Володька безрассудной храбрости человек. Не боялся подзаборной шпаны. Бесстрашно прыгал с самой высокой вышки на водной станции. Умудрился, будучи еще школьником, завалить на охоте медведя. И не удивительно, что однажды закончилась школа. Армия. Свадьбы. Семьи. Дети. И уже во времена перестройки сижу я вечером в гостинице Красноярска, смотрю краевое наше телевидение. Новости. Какая-то церемония какого-то награждения. И выходит из зала на сцену Володька, одноклассник мой, Кержак. И вручает большой-большой генерал капитану МВД Владимиру Кержакову орден Красной Звезды! За выполнение какого-то задания. За проявленные мужество и героизм и что-то там еще. В мирное время – орден Красной Звезды.