– Разрешите, товарищ комбриг? – в дверях каюты выросла фигура флагмина, полностью заслонив весь дверной проём.

– Заходи! – Беляков был рад смене темы беседы. Не ровен час – сорвётся и наговорит москвичу всё, что в душе накипело. Лишь бы минёр ничего лишнего не ляпнул… – Что там у тебя?

– Я по поводу Вашего приказания о взрыве секции причала… – начал было Островский.

– Ну и что ты мне здесь плачь Ярославны устраиваешь?

– уже поняв, что флагмин начнёт рассказывать о «неимоверных трудностях», перебил его Беляков. – Что я сам на кораблях не служил и всех тонкостей не знаю?

– Служили, товарищ комбриг, но…

– Что «но»? С тех пор ничего не изменилось.

– Ну не скажите, Виктор Сергеевич! – минёр хитро взглянул на своего начальника. – Раньше Вы служили с нами, а мы – хрен знает с кем!

От неожиданного оборота московский гость поперхнулся чаем, стукнув о столешницу никелированным подстаканником.

– Вот и воспитывайте своих подчинённых! – заметив жест гостя, завёлся Беляков. – А то из тебя флагмин, как из моего гм… хрена агитатор – тот тоже встанет, покраснеет и молчит!

Вон капитан 1 ранга Тулупов мне тут рассказывал, как ваше румынскоестадо подготовлено.

Виктор Сергеевич умышленно назвал «высокое начальство» не по имени-отчеству, а по званию-фамилии, но Тулупов, видимо, даже не догадывался, что его оскорбили[28].

– Так минёр и должен быть тупым и решительным, – развёл ручищами Анатолий Александрович. – Я и ЖБП с «Невесомого» Вам для ознакомления принёс. Чтобы, так сказать, «передастом»[29] не быть, а всю информацию – из первоисточника.

С этими словами флагмин положил раскрытый журнал перед командиром бригады.

– Что-то рожа у тебя слишком хитрая и на виноватую не похожа, – заметил Беляков, углубляясь в чтение.

– Что Вы, товарищ комбриг, я полон раскаяния, – Островский встал по стойке смирно и изобразил постную мину.

– Ну-ну, – буркнул командир бригады, не отрываясь от чтения замечаний. – Так! А эт-то что такое?

Начальствующий перст уткнулся в строчку на странице журнала.

Не меняя позы, а лишь скосив глаза в сторону, куда указывал палец, флагмин прочитал вслух: «Скобы РБУ[30] не расхожены, контакты ржавые».

– На «Невесомом»?

– Так точно, товарищ комбриг!

– Та-ак! – глаза Белякова начали наливаться кровью. – Что там дальше? Ага, вот: «Личный состав расчёта МРГ-1 не знает ТТХ оружия». Это как понимать?

– Командир отделения торпедистов вместе с командиром БЧ-3 пытались доказать проверяющему, что гранаты от МРГ могут взрываться на берегу.

– И что?

– Не доказали, – вновь развёл руками Островский.

Капитан 1 ранга Тулупов, внимательно следивший за содержанием разговора, заметил, как побагровело лицо ко мандира бригады. В глубине души он даже пожалел незадачливого минёра с «Невесомого» и его флагманского специалиста, живо представив себе, что с ними сделает суровый начальник.

Каково же было удивление москвича, когда всё внимание Белякова переключилось на него:

– Уважаемый товарищ капитан 1 ранга, – вкрадчиво начал Виктор Сергеевич, хотя было видно, что он еле сдерживается от того, чтобы не заорать так, что его услышат на соседнем причале. – Посмотрите, пожалуйста, в окошко.

– Не понял… – начал было Тулупов, взглянув в иллюминатор.

– Скажите мне, пожалуйста, – перебил его комбриг, – видите ли Вы РБУ на соседнем корабле?

Ещё раз взглянув на полубак «Невесомого», проверяющий понял, что изгаляться сейчас будут не над минёрами бригады, а над ним самим. Ведь тогда, на борту «Невесомого» носовее поста торпедистов он так и не прошёл, а в ЖБП записал стандартные замечания для СКР-ов данного проекта, вчистую забыв о том, что в процессе модернизации с «Невесомого» реактивные бомбомёты срезали напрочь. И одно это предложение полностью перечёркивало все результаты проверки. А если об этом узнает руководство?