– Сам ты зассышь! – не поверил Гоша.

– Но-но! Видал, как я сегодня чуть из окна не выпрыгнул? Там-то повыше будет.

– Ага! Не выпрыгнул же!

– Слышь, да я с восьмого летал! Веришь?

– Го-о-онишь! – засмеялся Гоша.

Я задумался, поднеся ему огонёк. Рассказать, что ли? Друг мне, пожалуй, понадобится, тем более, к Гоше я давно привык. А что это за друг, если ты ему не доверяешь? А с другой стороны – ну какой он мне друг? Вон, всех интересов – с бункера прыгнуть. Фи!

Гоша курил явно не затягиваясь, но всё равно побледнел и закашлялся. Он, однако, мужественно делал вид, что всё ништяк, и таков и был план. У меня лёгкие уже немного адаптировались, да и голова почти не кружилась, но к вечеру разболится – атас.

– Так чё ты там делал-то, а? – спросил Гоша.

– Где?

– Ну, ты из того подъезда вышел.

– А. Да к Светлаковой заходил.

Гоша закашлялся сильнее прежнего. Я решительно отобрал у него сигарету, нежно притушил о влажную травинку и спрятал в пачку. Пока не найду, в каком магазине согласятся продавать сигареты малолетке, надо их беречь. И так уж осталось… Раз, две, три, четыре…

– Она тебя чё, к себе пригласила? – сипел Гоша.

– Ну, так. – Я грустно глядел в пачку. – Сам напросился – пожрать.

– Да ты чё?! И как там?

Я перевёл взгляд на Гошу. Мелкий, смешной, из небогатой семьи и с характером робким – не лучшее сочетание достоинств. Места, где обитают девушки, были для него какими-то мистическими и загадочными.

– Розовые обои, розовое постельное бельё, на полу – розовый ковёр, на люстре висит розовый лифчик и повсюду разбросаны розовые упаковки с презервативами. А сам-то как думаешь? Хата как хата. Бачок там в туалете… – Я, не выдержав, рассмеялся.

– Сём, да ты гонишь, – заканючил Гоша. – Ну чё, она вот прям реально тебя домой пригласила? Сама Катюха?

Мне надоело жевать эту тупую жвачку, отвечать на тупые подростковые вопросы. Я задумался о Кате. "Сама Катюха", ишь ты. Не настолько уж высоко она у нас в классе котировалась, помнится. В записных красавицах числились Машка и Светка, а Катя – ну, где-то крепкий середняк, что ли. Но было в ней что-то такое, этакое…

– Вот что я тебе скажу, Гоша, – сказал я, выпуская в небо вонючий дым. – Если взрослому мужику нравится взрослая женщина – это норма. Если ему нравится малолетка, обладающая формами и повадками взрослой женщины – это тоже норма, хотя и вне закона. Но если взрослый мужик начинает испытывать чувства сексуального характера к малолетке, которая выглядит, действует и мыслит, как малолетка – это уже грёбаная педофилия и извращение. Катя – красивый ребёнок, и не более того. Пройдёт несколько лет, и она станет совершенно обычной, и никто уже, глядя на неё, не скажет: "сама Катюха", даже ты. Даже я. Поэтому в классе на неё так мало обращают внимания. Всех пацанов влекут девушки, которые уже выглядят как взрослые красавицы. А то, что ощущаем мы – вариант извращения, зачаточное отцовское чувство, помноженное, за неимением лучшего, на половое созревание. Нужно уже сейчас выкорчёвывать из своих сердец эти омерзительные ростки…

– Сём, – перебил меня Гоша, – ты чё, заболел? Чё ты несёшь?

– Сложновато вышло, да? – Я решительно прошагал к лестнице. – Тогда слушай ещё кое-что. Но чтоб никому, понял?

– Могила! – заверил меня Гоша.

Ну-ну. Посмотрю я, какая с тебя могила.

Я культурно поднялся на самый верх, выбросил окурок, потом спустился и рассказал Гоше всё. От – и до.

Закончилось все тем, что Гоша меня послал и пошел домой, в бетонный двухэтажный скворечник. Я, наверное, сам был виноват – слишком настаивал, даже когда стало очевидно, что Гоша не купится. Оно и понятно – как тут можно просто взять и поверить, что твой друг на самом деле – суицидник из будущего, в котором, к тому же, даже летающих машин нет.