У меня есть правило: перед началом работы над переводом стихов любого поэта перечитать его историю жизни. Мне это правило помогает понять, в какие периоды своей жизни поэт сложил то или иное произведение, какое у него могло быть в этот момент настроение, возможно, даже какие-то скрытые аллюзии, важны и отсылки к происходившим событиям, в таком случае становятся более понятными вложенные в произведение эмоции, хотя, скорее всего, они и не будут очень сильно проявляться в самом тексте. Но перевод – это не совсем авторское сочинение стихов, это процесс комплексный и многосоставной.

Однако, дорогие друзья любознательные читатели, в русскоязычной литературе, посвященной этому человеку, в открытом доступе нашлось буквально несколько однотипных упоминаний: два в публикациях и переводах у Максима Васильевича Грачева, одно у Александра Николаевича Мещерякова, одно у Надежды Николаевны Трубниковой, одно у Андрея Григорьевича Фесюна и одно эксклюзивное упоминание, не как о поэте, музыканте, составителе антологий, а в связи с внедрением новых технологий орошения полей в «Очерках по истории науки, техники и ремесла в Японии» Михаила Васильевича Воробьева и Галины Александровны Соколовой.

Во многом помогли японские интернет-ресурсы, хорошо, что теперь не приходится терять время на технический перевод подстрочника.

Скорее всего, профессиональные переводчики, историки-японисты знают гораздо больше и более подробно о жизни и творчестве этого исторического персонажа, но позволю себе надеяться, что моя история «филологического детектива» будет интересна и другим любознательным читателям, которые могут оказаться в похожей ситуации.

Поэтому пришлось работать параллельно и с переводом, и с поиском более подробной информации о самом авторе. Доступнее всего оказался перевод, который не требовал перевода, – это годы жизни. Родился в 785 году, умер в 830 году. Да-да, разумеется, попалась парочка ресурсов, где все равно были другие даты, поэтому приходилось постоянно сверяться с японскими ресурсами, в конце концов, хоть кто-то должен нести ответственность за достоверность публикуемых данных.

По уже давно сложившейся традиции, начнем с детства и отрочества.

Итак, наступил 785 год, или четвертый год Энряку, правления императора Камму. В англоязычном сегменте информационных ресурсов те, кто не знаком с японскими правилами чтения, с удивлением встретят написание «император Канму». Ничего страшного, это один и тот же человек, пусть вас это не смущает, уважаемые любознательные читатели.

Новый, 785-й, год императорский двор, ранее располагавшийся в Наре, уже встречал в новой столице – Нагаока-кё. Перенос столицы из Нары в Нагаоку был вызван многими причинами, но, кроме природных (излишне влажный климат и заболоченность почв), я бы без колебаний сделал ставку на конфликт между властью буддийских монастырей древней Нары и властью императорского двора. Этот конфликт исследован достаточно подробно, и есть многочисленные работы, посвященные подробному анализу происходивших событий, склонявших чашу властных весов то в одну, то в другую сторону. В конечном итоге император Камму покидает Нару (в христианской традиции этому есть название «се, оставляется вам дом ваш пуст») и переселяется в ещё не до конца достроенное поселение Нагаоку. Было ли это победой? Время показало, что нет.

Можно было бы подумать, что место выбрано по принципу «за неимением лучшего», но, разумеется, это не так. К выбору места для столиц подходили со всей тщательностью: выезд на место, консультации с геомантами, астрологами, жрецами, оракулами, буддийскими наставниками, наблюдения за природными явлениями и благоприятными знамениями.