Алтай с гордостью думал: «Моя кровь. Главное, чтоб не посрамил нашу ветку шежіре9». Недавно он открыл для себя сайт «тумалас10», где каждый может проследить свою родословную буквально до самого Алаша, прародителя казахов. От Алаша исходили четыре ветки: три жуза и тех, кто вне их. Алтай выучил наизусть имена всех двадцати предков, дал заявку на размещение в ней себя и сына, дождался, когда их имена появятся и заставил выучить генеалогию Максата. Тому, конечно, это не представило никакой сложности. Сам же Алтай порой путался, переставляя имена в неправильном порядке. Некоторые из его предков являлись батырами, некоторые носили абсолютно ничего не значащие имена, и он долго катал во рту эти звуки, стараясь представить, что это были за люди, чем занимались, как выглядели, сколько жили. К сожалению, сведений осталось крайне мало, и оставалось доверяться лишь своему воображению.

«Наверняка кто-то из предков не чуждался математики или других наук, – размышлял Алтай, – иначе в кого уродился Максат?»

Когда он гордо делился своими соображениями с Кариной, та только фыркала, говоря: «Не забывай, что есть ещё и вторая, женская, часть родословной. Может быть, гениальными являлись как раз женщины, но их почему-то в генеалогию не вставляют». «Ты ничего не понимаешь! – раздражался Алтай. – Такова судьба женщин в патриархальном обществе». «Всё я понимаю, – язвительно отвечала Карина. – Только не зря говорят, что материнство факт, а отцовство – мнение. Лишь женщина может быть уверена, что ребёнок точно её. Шутят же про отцов: своему ребёнку нет-нет дай подзатыльник, вдруг не твой, а чужого приласкай, – возможно, он от тебя». Алтай от таких слов обычно просто терял дар речи.

Сейчас, несмотря на непогоду, душа его оставалась спокойной: жена и ребёнок рядом, всё под контролем,

– В тихую погоду здесь гаишники сторожат, за превышение скорости с ними договариваться приходится. Но сейчас никого не видать, что радует.

– Секисовку проехали, – повернувшись, сообщил он Ричарду и Салиме. – Здесь проживали польские староверы, о них Семёнов-Тян-Шанский писал. Летом здесь особенно красиво. Берёзовый лес с ельником смешивается, а потом с кедрачом. Для грибов идеальное место. Кислица растёт. Там дальше и еловник имеется, и кедровник. В мае вообще лепота наступает: поля усеяны жёлтой купальницей, пчёлки летают. Кстати, наши староверы мёдом хорошо занимаются, а потом в город возят на продажу, тем и живут. Ещё скотину разную разводят, мясом торгуют, выживают люди понемногу.

Дорога шла, как на качелях, – то вверх, то вниз. Проскочили и Быструху, красивую старую деревню, расположенную в низине и славную своими морозами. Вечнозелёные деревья величественно высились вдоль главной улицы. Салима не рассмотрела, что это: пихты или ели. Она вообще на расстоянии с трудом могла различать деревья. Вот если в руки попадётся семя или листок, тогда можно сказать однозначно, ясенелистный это клён или собственной персоной вяз. А на такой скорости деревья для неё практически не имели своих названий. Разве что характерную иву, опустившую вдоль ствола тоненькие ветви, она ещё могла бы признать…

Всё больше темнело, да и снег валил уже с удвоённой силой, словно решив завалить всю эту окрестность по самые печные трубы, а потом наблюдать, как люди понемногу откапывают свои жилища и выбираются наружу.

– Когда Золотая Орда начала приходить в упадок, а тому причиной не в малой степени послужила чума, – обратился Ричард Кирк к Салиме, молча глядящей в окно джипа на снежные хлопья, – Московский улус, понемногу набравший силы, начал прибирать к себе земли, доставшиеся ему в наследство. Тот же самый Иван Грозный считался законным наследником золотоордынских ханов, поскольку имел с ними родство. Без этого его не приняли бы жители Золотой Орды, отказав в легитимности. А так его стали считать законным властителем над государством Джучи, или Жошы, как называете его вы, казахи. В самом деле, Иоанн Четвёртый назвал себя не князем, не императором, а именно царём, то есть мыслил себя в рамках ордынских традиций, поскольку именно царями русские летописи называли ордынских ханов. Более того, когда в 1575 году Иван Грозный передал свою власть Саин-Булату, то есть Симеону Бекбулатовичу, внуку последнего хана Золотой Орды Ахмата и потомка Чингисхана, то все восприняли сей факт как само собой разумеющийся. Короче говоря, Золотая Орда переформатировалась, и центром её стал уже не Сарай, а Москва. Волна с востока на запад сменилась обратной, и теперь уже просвещение и наука шли со стороны Москвы. Правда, перед этим оказались уничтожены все достижения старой Золотой Орды. Внук шведского военного лекаря Филипп Филиппович Риддер как раз и был одним из таких посланников. В конце восемнадцатого века у подножья так называемого Ивановского хребта он обнаружил свинцово-цинковое месторождение. Говорят, раньше здесь существовал Палочный переулок, там беглецов с рудника, староверов да прочих работников наказывали. Теперь в городе до сих пор есть предприятия по добыче цинка, свинца и золота. Естественно, там, где драгоценные металлы, много и разного движения, законного и криминального. У сильных мира сего лапа не хуже, чем у медведя, – накладывают её на всё, что вкусно и блестит.