Наступила тишина.
Дуган с опаской выглянул через разбитую дверную панель.
– Пожара не было, – почти без удивления сказал он. – Деревья зеленые.
Мэннинг напряженно склонился над столом.
– На четыре года назад, – кивнул он. – Теперь, если я только смогу выяснить, сколько энергии это заняло…
Через полчаса для них наступил 1935 год, в воздухе витала первая осенняя прохлада.
– Жаль, что мы потеряли устройства невидимости, – огорчился Мэннинг. – Теперь ничто не докажет, что мы путешествовали во времени, кроме самой машины времени, а её мы вряд ли сможем взять с собой в Америку… А Кал и Вольфганг создают еще один парадокс, о котором мы не подумали. Они умерли во времени, которого никогда не будет.
– Черт возьми, да что там еще за парадокс, – сказал Дуган. – У нас и так полно работы, чтобы еще о них беспокоиться.
С сожалением они разбили механизм машины времени, чтобы она не попала в другие руки, жаждущие переделать историю, и отправились в путь пешком, имея все шансы добраться до швейцарской границы к рассвету.
1949 год
Наследие
Если все присутствующие останутся на своих местах и воздержатся от столпотворения на трибуне, я сделаю весьма откровенное признание. Я очень близко знаком с великим путешественником во времени Николасом Дуди.
Я не собираюсь пополнять список псевдо-дудистских баек и легенд, которые постоянно вливаются в уши неискушенных людей в пульмановских вагонах, клубах, кафе и частных салонах и которые, несомненно, довели бесчисленное множество людей до психического расстройства и камер с мягкими стенами. Я также не стремлюсь подтвердить ни одно из двух преобладающих представлений об изобретателе машины времени: первое – что он полусумасшедший молодой гений, полезность изобретения которого сведена на нет непреложными законами времени; второе – что он безумный эгоист, человеконенавистник, антисоциальный негодяй, намеренно утаивающий от человеческой расы дар неизмеримой ценности.
В действительности Ник Дуди – высокий, крепко скроенный, темноволосый молодой человек двадцати семи лет, напоминающий нечто среднее между чемпионом по теннису и морским офицером. Он симпатичен, дружелюбен и совсем не склонен к соперничеству, даже в том, что касается его замечательного изобретения, которое, по его собственному признанию, является результатом чистой случайности, а не тщательно продуманных исследований. По его словам, практически любой житель Америки двадцатого века мог бы сделать это таким же образом; необходимые материалы доступны буквально каждому. Сама машина обладает всей простотой первых сырых начал любой новой науки; именно отсутствие сложности делает ее такой загадкой для среднего физика-эйнштейновца. Но если бы его разобрали или собрали на ваших глазах, на глазах вашей жены или человека с другой стороны улицы, вы бы удивились, почему не додумались до этого сами.
Что касается распространенных взглядов на Дуди, то первое из них – это ложь, а второе – пустословие. Изобретатель не строит никаких мистических идей о неизменности прошлого или неизбежной предопределенности будущего; его машина дает столько же возможностей для управления четвертым измерением времени, сколько обычные средства для управления обычными тремя. Однако Дуди не питает иллюзий относительно того, что раскрыть секрет машины времени – его священный долг перед человечеством; он считает, что человечество вполне справляется со своим мироустройством в трех пространственных измерениях, а добавление четвертого лишь усложнит современную жизнь до такой степени, что нервные срывы станут таким же обычным делом, как лоснящиеся пятнышки на брюках из синей саржи.