– Я вышел из дома и, как обычно, решил срезать путь к вашему двору. Рванул напрямки, по тропе за гаражами. Когда выскочил на центральную, то сразу же наткнулся на это существо. Самое главное, что по улице шли люди, и они его как будто не видели. Они не обращали на нас с ним никакого внимания. Я ещё подумал: «Неужели они этих питекантропов каждый день встречают». Но это было потом. А сперва я, как только буквально уткнулся в него, поздоровался, как культурный человек. «Здрасте», – говорю. А он мне: «Здравствуйте, здравствуйте, молодой человек. Вы так бежите, что чуть не сбили меня с ног». «Извините, – говорю я ему, – тороплюсь очень. – А Вы что-то рекламируете? Классный у вас костюм. И дубина, как настоящая». А он мне: «Ничего не рекламирую, а дубина самая что ни на есть настоящая. И сам я настоящий». Прикидываешь, настоящий, говорит. Думает, что я лошок деревенский, вот и грузит. Но я-то ему сразу: «А откуда Вы здесь и чего у нас делаете?» Питекантроп почесал своё небритое лицо, выловил какого-то жука – здоровенный такой с усами – и съел. Честное слово, сам видел. Разжевал и проглотил. И говорит мне: «Я из Валунии. Прибыл на фестиваль первобытной культуры. А Вы не подскажете мне, как найти антропологический музей или хотя бы этнографический?» Я говорю ему: «Нет у нас ни то ни другого, а есть только краеведческий». Он сразу как-то погрустнел. «Это плохо, – говорит, – в каждом городе должен быть антропологический музей. Как же вы узнаёте о своем происхождении?» Я отвечаю, что о происхождении мы проходим в школе. А он, чудак-человек, или, как там его, чудак-питекантроп, говорит: «Где проходите? Куда проходите?» Пришлось мне разъяснять этому гусю систему нашего образования. Вкратце, конечно, но он остался доволен. Сказал, что я очень сведущий во многих вопросах молодой человек, развитый не по годам и по мне сразу видно, что окружающие меня недооценивают. Таков удел всех великих людей.

Тимоха выпалил эту информацию без остановки, словно она была заучена наизусть, а не придумывалась на ходу. Братья Сергушкины молчали: Сергуня снисходительно ухмылялся, словно хотел сказать: «Ну, здоров ты заливать», а Костик смотрел на Тимоху широко раскрытыми глазами, веря абсолютно каждому его слову. И как было не верить, когда Тимоха произносил такие сложные серьезные слова «антропологический» и «этнографический». Костик не знал, что они означают, но чувствовал, что что-то важное, а может даже и секретное, как-то связанное с базой грозовых туч в Тучландии.

– И вот после этого он попрощался, сказав, что мы, возможно, увидимся на фестивале первобытной культуры, который такие талантливые и способные молодые люди, как я, должны обязательно посетить, – продолжил Тимоха. – И тогда я подумал, а почему никто не обращает на этого чудака внимания. И понял, что я один его видел. Значит я – избранный. Где-то читал, что у гениев проявляются сверхспособности.

– В твоей гениальности никто и не сомневается. Ты же у нас Перископ сверхдальнего видения. Увидишь и то, чего нет на самом деле, – развенчать на корню все Тимохины выдумки было делом чести для Сергушкина, а то Костик уже поверил в Тучландию, а скоро начнёт друзьям рассказывать, что по городу ходят питекантропы.

– Завтра и на самом деле на Залавруге состоится фестиваль первобытной культуры. Музей каждый год заморачивается: народу нравится. Ты, наверное, разговаривал – если разговаривал, вообще – с каким-нибудь актёром загримированным, который будет вступать на фестивале.

– А как же Валуния? – Тимоха не хотел так просто сдаваться. – Он сказал, что прибыл из Валунии.