– Добрый день, – неуверенно пролепетал крупный бородатый мужчина на вид лет пятидесяти, – Я увидел дым из трубы и подумал, что это Марта вернулась.

– О, нет, боюсь Марта уже не в том состоянии, чтоб таскаться сюда, меня зовут Альберт, я давний друг семьи. – сам не зная зачем соврал я на ходу. – Проходите, погрейтесь, на улице просто лютая стужа.

– Да стужа это ничего, мы тут привычные, – стесняясь промолвил незнакомец, однако вошел и робко присел на горчичный топчан у входа. – Я Виктор, местный рыбак.

Воцарилась неловкая пауза, которую я решил прервать с пользой для себя и узнать что-нибудь об Агате.

– А вы знали Агату, Виктор? Кузину Марты, пропавшую здесь пятнадцать лет назад?

– Агату? – рыбак посмотрел на меня удивленным взглядом, – я не помню никого с таким именем, мистер. Да и не пропадал вроде тут никто.

Вероятно наш милый Виктор частенько заглядывает на дно бутылки, подумал я, вот память и прочие функции мозга бедняги постепенно и угасают. Впрочем, чем еще заниматься в такой глуши?

– Ну а таинственный странник-самоубийца? Или пропажа фельдшерского сына? Об этом вам что-нибудь известно?

Виктор тяжело поднялся во весь свой огромный рост, и окинув меня боязливым взглядом пробурчал- Извините, мистер, мне нужно идти. После чего скрылся за дверью в белой зимней пурге.

Нда, странные здесь жители, нечего сказать.

Следующим утром я проснулся от звука монотонно падающих за окном тяжелых капель. Это таял нападавший за вчерашний вечер снег. Желудок сводило от голода. Напялив жуткие рыбацкие сапоги не по размеру, найденные в кладовке, я отправился в местный магазин. Было по-весеннему тепло, ноги противно утопали в раскисших сугробах. Странная тут погодка, под стать людям.

– Доброе утро! – как можно дружелюбнее сказал я, открыв дверь небольшого деревянного домика, в котором и располагался здешний продуктовый. За прилавком стояла невысокая женщина средних лет с приятным добродушным лицом. Она беседовала с благообразным стариком.

– Думаю ничего страшного, Аннэт, просто полощите горло дважды в день, – отеческим тоном советовал продавщице пожилой господин.

Должно быть это и есть тот самый фельдшер, сынишка которого пропал пятнадцать лет назад.

– Простите, вы должно быть местный врач, то есть фельдшер, – сам не ожидая от себя такой бесцеремонности внезапно выпалил я.

– Да, – спокойно ответил старик, – а вы, молодой человек, должно быть чей-нибудь родственник, заехавший навестить тетушку в этот весенний день?

– Весенний? Но сейчас же октябрь! – или дедуля свихнулся по старости или у местных странное чувство юмора, подумал я. А сам фельдшер и его собеседница одарили меня испуганными взглядами.

– Понимаю, что прошло уже много времени, но очень вам соболезную сэр, в связи с пропажей вашего сына на маяке. – Я осознавал, что звучу весьма нелепо, однако надежда получить какие-то сведения для романа толкала меня на столь дерзкие поступки. Да и какая в конце концов разница, что подумают обо мне эти сельские люди, если я вряд ли когда-либо их еще увижу. А тем временем испуг в глазах обоих обитателей деревни перерос в неподдельный ужас. Наверное, я дал маху, не стоило ворошить былые раны этого милого человека. Я почувствовал себя назойливым газетным писакой, охочим до грязных историй с кричащими заголовками.

– Не представляю, о чем вы говорите, мистер. – фельдшер смерил меня довольно неприятным взглядом и обратившись к продавщице вежливо сказал – Всего доброго, Аннэт.

– Всего доброго, мистер Фарел. – Аннэт робко улыбнулась старику и, когда тот вышел за дверь, стараясь не смотреть мне в глаза спросила – Вам что-нибудь нужно из съестного, сэр?