Мелешенко поморщился, – назойливость посетителя докучала ему. Опять с вожделением скосился на ноутбук.

– Ладно, оставим на минутку отравление. – Гулевский решил зайти с другого бока. – Но при сыне были деньги, часы, мобильный телефон. Кража-то уж точно налицо. По краже-то можно было возбудить уголовное дело и начать работать?

– Мы мелочовкой не занимаемся, – снисходительно разъяснил Мелешенко. – Кражи – это ваша, милицейская подследственность. И потом, если б наверняка знать, что кража. А так, пьяный и пьяный. Могло из карманов повыпадать. По теории вероятности очень возможно.

– Да, по теории возможно. – Гулевскому все больше казалось, что он с разгону врезался в неповоротливое, недоступное убеждению бревно. – Только вы-то посажены не теорией вероятности прикрываться, а преступления расследовать.

Уголки губ Мелешенко брезгливо поползли вниз.

– У меня нет времени заниматься ликбезом, – объявил он, поднимаясь. – Но если юрист высокой квалификации говорит вам, что основания для возбуждения уголовного дела отсутствуют, стало быть, это так. Если что-то изменится, мы вас известим.

– Так вот что я тебе скажу! – Гулевский вскочил с кресла, нагнулся лицо в лицо. – То, что юрист ты никакой, – то полбеды. А вот то, что на такую должность посажен махровый чинуша, то – беда истинная!

Краем глаза он зацепил монитор ноутбука. Там замерла модная компьютерная игра «мафия». От неожиданности Гулевский опешил.

– Здесь-то хоть у тебя удачней получается?

– По-всякому, – Мелешенко, несколько смущенный, поспешил погасить экран.

В стопке книг возле телефонов Гулевский заметил собственное, старое пособие «Поводы и основания для возбуждения уголовного дела». Из любопытства дотянулся.

– Похоже, вы поглощены борьбой с «мафией» и на такую мелочовку, как убийства, времени не остается, – съязвил он. Пролистнул пособие. Некоторые слипшиеся в типографии страницы так и остались неразрезанными. – На процессуальную литературу, вижу, тоже.

Он раскрыл титульный лист, вытянул из кармана ручку, навалившись на стол, размашисто вписал: «Худшему следователю и юристу, какого доводилось видеть, от автора».

– Эй, в чем дело? – обеспокоился Мелешенко. – Что вы мне тут книгу портите?

С самого начала странного визита в нем нарастало чувство беспокойства. От посетителя исходила неясная опасность. Уж больно дерзко – не чета прочим – он держался. И что-то смутно цепляло в фамилии.

– Держи, недоросль. – Гулевский бросил на стол пособие и, боясь сорваться, крупными шагами направился к выходу.

Уже в дверях искоса увидел, что руководитель следствия держит в руках раскрытое пособие и озадаченно переводит глаза с фамилии автора на автограф.

При виде сведенных скул на лице товарища Стремянный понятливо хмыкнул.

– Вижу, – тоже стало противно глазу? – без труда угадал он.

– Женька, – выдохнул Гулевский. – Не поверишь, он с меня пятьдесят тысяч пытался выцыганить, якобы чтоб ускорить экспертное заключение. Знает, что полковник милиции, и – цыганит… Веришь?

– Уже узнав, что ты тот самый Гулевский?

– Нет, но… милицейское удостоверение.

– Тогда верю. Кстати, как раз эти деньги он не на себя просил. Ну, что-нибудь, наверное, надеялся в карман отслюнявить. Но негласные расценки и впрямь существуют.

Он заметил дикий взгляд друга, успокоительно потрепал по руке.

– Эк, как на вас, профессор, правда жизни действует. Ладно, не впадай в транс. Пятьдесят тысяч я тебе по старой дружбе сэкономлю. У меня в бюро судмедэкспертизы корешок остался из прежних. Решим… полюбовно.

Он прищурился, прикидывая, достанет ли у него денег. Даже полюбовное решение – это литр хорошей водки. А клиентов не было уже с неделю. И жена, кажется, разменяла на рынке последнюю пятитысячную.