– Ты… слишком самоуверенный, вот что! – Она бросила на меня грозный взгляд.

– Но ведь не безосновательно правда? – спросил я, подмигивая эльфийке.

Кроуэль что-то пробурчала и вернулась к работе, но её взгляд изредка продолжал сверлить мою спину.

Ханна только вздохнула и прижала ладонь к лицу, облокотившись на неё.

Когда мы вернулись домой, Ханна едва держалась на ногах. Её хвост лихорадочно размахивал из стороны в сторону, а уши трепетали, как будто пытались догнать мысли, которые неуклюже ускользали от неё.

– Я совершенно, ня… абсолютно, ня… – начала она, пошатываясь.

– Пьяна? – подсказал я, подхватив её, чтобы она не упала.

– Н-нет! Я… просто устала, ня.

Я провёл её в дом, снял с неё плащ и аккуратно усадил на кресло у очага.

– Ханна, ты когда-нибудь слышала про умеренность?

Она ткнула в меня пальцем, но промахнулась, и палец устремился куда-то в сторону стены.

– А ты… ты когда-нибудь слышал про, ня… хм… – Она замерла, подперев подбородок рукой, словно искала нужное слово.

– Про?

– Про то, как… ты прекрасен, ня?

Я замер на мгновение, подняв бровь.

– О, делаешь мне такие откровенные комплименты?

Она вспыхнула и поспешила отмахнуться, но её рука неловко задела вазу на столе, которая, покачнувшись, едва не упала.

Я сел на пол рядом с креслом, разглядывая её. Щёки Ханны были покрасневшими, а её глаза, чуть затуманенные алкоголем, смотрели на меня с теплом и озорством.

– Ты правда… замечательный, ня, – пробормотала она, неожиданно протягивая руку и кладя её мне на щеку.

– Это алкоголь говорит или ты?

– А какая разница, ня? – Она улыбнулась.

Я взял её ладонь, слегка сжав её пальцы.

– Спасибо. Ты тоже замечательная.

Её уши прижались к голове, но она не отвела взгляда.

– Иногда слова совсем не важны, ня.

Она наклонилась ко мне ближе, а её хвост яростно бил по креслу.

– Знаешь, что мне нравится в тебе больше всего, ня? – спросила она, прищурившись.

– Нет, но мне уже интересно. – ответил я забавляясь всей этой ситуацией.

Она наклонилась ещё ближе, так, что я мог почувствовать её горячие дыхание пахнувшее алкоголем.

– Ты… такой…

Она внезапно осеклась, и её лицо приняло крайне задумчивое выражение.

– Такой…? – повторил я, чувствуя, как уголки губ поднимаются в усмешке.

– Такой… глупый, ня!

Она начала хохотать, но смех резко оборвался, когда она наклонилась слишком сильно и соскользнула с кресла прямо на меня. Мы оба упали на пол, я легко успел смягчить её падение.

– Ханна, ты в порядке?

– Я… я… – она приподняла голову, глядя на меня сверху вниз. И вдруг, абсолютно серьёзно, сказала: – Ты мягкий, ня.

Я не смог сдержать смеха.

– Спасибо за комплимент, – ответил я, смахивая выступившие слёзы от смеха.

Она снова начала смеяться, потом вдруг прекратила и широко открыла глаза.

– О нет, ня! Моя хвостовая подушка, ня… сломалась, ня!

– Хвостовая… что? – поднял я бровь в недоумении.

Она резко повернулась, пытаясь дотянуться до собственного хвоста, но в процессе снова потеряла равновесие и, не удержавшись, рухнула обратно на меня, ударив головой меня прямо в пах, от чего я еле удержался чтобы не откинуть её от себя в сторону.

– Ханна, может, ты прекратишь пытаться меня убить?

Она задумалась на мгновение.

– Не-е-ет, ня, – протянула она, прикрывая глаза. – Я просто… посплю, ня.

И, прежде чем я успел что-то сказать, она заснула прямо в том положении, в котором и упала, её уши дёрнулись в последний раз, а хвост успокоился.

Я тихо рассмеялся, ох уж эта кошка, кажется с ней мне точно не будет скучно.

Я поднял её, стараясь не разбудить, и отнёс на кровать. Она пробормотала что-то неразборчивое, пока я укрывал её одеялом.