Мэдисон забивает адрес МакКоннелла в свой GPS.

– Что ж, Карлос, – говорит Лейси, выглядывая между наших сидений, когда Мэдисон трогается. Она хлопает меня по плечу, как будто я без этого ее не услышу. – Это правда, что тебя отчислили из твоей старой школы за то, что ты кого-то побил?

Я в школе всего три дня, а люди уже болтают.

– Вообще-то, их было трое и питбуль, – шучу я, но, судя по тому, как она раскрыла рот от удивления, она восприняла это всерьез.

– Вау! – Она снова хлопает меня по плечу. – В Мексике разрешают приводить в школу собак?

Лейси даже глупее, чем буррито без бобов.

– О, конечно. Но только питбулей и чихуахуа.

– Правда, было бы замечательно, если бы я могла приводить Пудлза в школу? – Она хлопает меня по плечу еще раз. Мне хочется похлопать ее в ответ так много раз, чтобы она поняла, как сильно это раздражает. – Пудлз – мой лабродудль.

Что такое, черт возьми, лабродудль? Чем бы это ни было, готов поспорить, питбуль моей двоюродной сестры Ланы мог бы сожрать лабродудля Пудлза на обед.

– Значит, тот парень, который привел тебя в школу в понедельник, когда ты регистрировался, – твой брат? – спрашивает Мэдисон.

– Да, – говорю я, как раз когда мы въезжаем на парковку перед мастерской.

– Моя подруга Джина сказала, что видела в кабинете директора только вас двоих. Твои родители не в городе?

– Я живу с братом. А наша семья осталась в Мексике.

Нет нужды вдаваться в подробности моей биографии и рассказывать о том, как мой отец погиб во время неудачной сделки по продаже наркотиков, когда мне было четыре, и как затем mi’amá фактически вышвырнула меня из дома, отослав сюда. Мэдисон, кажется, шокирована.

– Ты живешь с братом? Без родителей?

– Без родителей.

– Вы такие счастливчики, – говорит Лейси. – Мои предки постоянно дома, а моя сестра просто ненормальная, но я сбегаю от нее к Мэдисон, она единственный ребенок, и ее родители постоянно в разъездах.

Мэдисон смотрит в зеркало заднего вида. При упоминании родителей она словно замирает на мгновение, но потом снова улыбается.

– Они путешествуют, – объясняет она, снова нанося на губы немного блеска. – Но это здорово, потому что я могу делать все, что захочу, с кем захочу, без каких-либо глупых ограничений.

Учитывая, что моя жизнь полна людей, которые пытаются меня контролировать, описание ее жизни звучит для меня просто bueno[27].

– О боже мой, вы с братом словно близнецы, – восклицает Лейси, когда Алекс приближается к «мустангу».

– Не вижу сходства, – говорю я ей, открывая дверь. Мэдисон и Лейси тоже выходят из машины. Они ждут, что я их представлю? Они стоят передо мной, их светлая кожа и безупречный макияж сверкают на солнце. – Спасибо, что подвезли, – говорю я.

Они обе обнимают меня. Мэдисон – чуть крепче. Это определенно намек на то, что она заинтересована. По Алексу видно, что он не совсем понимает, что я делаю с этими девчонками. Я приобнимаю Мэдисон и Лейси за плечи.

– Привет, Алекс. Это Мэдисон и Лейси, две самые красивые девчонки во «Флэтайрон Хай».

Девчонки кивают Алексу и озаряют его широкими улыбками. Они рады комплименту, хотя, как мне кажется, и сами знают, что клевые, и не нуждаются в подтверждении этого.

– Спасибо, что подвезли моего брата, – говорит он, а потом разворачивается и уходит обратно в мастерскую.

Когда девчонки уезжают, я иду туда же и вижу Алекса, работающего над помятым бампером джипа, который явно попал в аварию.

– Ты здесь один? – спрашиваю я.

– Да. Помоги мне снять эту штуковину, – говорит он и бросает мне гаечный ключ.

Мы с Алексом раньше работали вместе в мастерской у нашего кузена Энрике. Это было одним из немногих наших занятий в то время, пока мы старались держаться подальше от проблем. Мои брат и кузен научили меня всему, что они знали о машинах, а остальному я научился сам, ковыряясь в развалюхах, оставленных на заднем дворе мастерской.