– Знаю, и сделаю! Для начала, куплю нормальный фотоаппарат.

Если в голову пророка засела дурь, выбить ее невозможно даже кулаками. Проще самому успокоиться и смириться. В такие моменты Джен жалеет, что бросил курить.

«Это закон подлости, Джен, самые клевые камеры такие огромные. С ними таскаться будет неудобно». На полупрофессиональную мыльницу уходит стоимость ремонта двух байков.

«Джен, вдруг жертвы и правда помечены? Прикинь, мы же сможем их предупреждать до моих приходов». Если Джа не грызет шоколад, он грызет ногти. Обертки от молочных плиток шуршат даже в тапочках по утрам.

– Джен, а если это можно прекратить, ты хотел бы больше не…

– Джа! Я могу в любой момент завести Нортон и свалить к ебеням от тебя, твоих приходов и твоего блядского нытья – в первую очередь!

– Ладно тебе, не ругайся.

К исходу третьего дня Джен готов убить кого-нибудь без всяких пророчеств.

Он находит Джа на полу ванной, мокрого и голого, в крови из рассеченного лба. Хорошо, что пророк успел приоткрыть дверь до полного провала в ирреальное. За шумом старенькой душевой кабины Джен не расслышал бы и криков.

До места «икс» минут двадцать езды, но Джа видел, что расправа будет недолгой. Жертва – парень крепкий, не чета убийце, который не позволит оглушенному арматурой прийти в себя. Значит, придется спешить как никогда и наплевать на осторожность.

Почти полночь. Банальная подворотня – тупик между старыми домами, чьи жильцы привыкли заглушать телевизорами тревожные звуки улицы. «Сам нарвался» – любимая отговорка, и верная для семи случаев из десятка. Большинство.

Джен бросает мотоцикл на обочине и, свернув за угол, сразу замечает в мерцающем свете неисправного фонаря обоих. В переулке даже теней нет, чтобы предупредили жертву о занесенной над бритым затылком арматуре. Только инквизитор.

– Ложись! Сзади! – орет Джен, надеясь, что распознал «своего брата» правильно. По осанке, описанным Джа татуировкам на плечах, мягкому шагу. И переходит на бег, стягивая на ходу перчатки.

Не ошибся. Тот, кто был выбран в жертвы, пригибается, уходит влево, подставляя под арматуру тренированное плечо. Удар выходит инерционным от того слабее, чем мог бы, но «жертва» кроет матом до чердака соседней многоэтажки. И, не останавливаясь, по той же траектории впечатывает кулак молотом аккурат в бритый висок нападавшего.

– С-сука!

– Все в порядке? – спрашивает Джен, подбежав к месту разборки.

«Жертва», скрючившись буквой «Г», держится за плечо.

– Норм, вроде. Сустав на месте, – он отвел локоть назад, повертел им влево-вправо, убедиться, что плечо не выбито. Протянул руку для пожатия: – Макс.

– Джен.

– Эт кличка что ли?

– Типа того. Что с ним делать будем? – Джен кивает на распластанного бугая.

– Пусть отдыхает. С ментами связываться не хочу, таскаться к ним потом без толку. А тебе спасибо. Если б не увернулся, лежать мне здесь.

– Всегда пожалуйста.

Джен бросает последний взгляд на поверженного и ловит себя на мысли, что лежи спасенный рядом, сделать обещанные Джа фото было бы проще. Как склонить к фотосессии этого мужика в текущих обстоятельствах нет ни одной идеи.

– Послушай, дружище, – говорит Макс, – ты, похоже, мне только что жизнь спас. Предлагаю отметить этот факт вискарем.

Одна идея, похоже, вырисовывается.

– Я не один, – предупреждает Джен. – И за рулем. Друг за углом мотоциклы караулит.

– А дома кто-нибудь ждет?

– Вообще-то нет.

– Тогда решено. У меня десятилетний Макаллан уже три года повода ждет. Его и распечатаем.

Спорить Джен не стал.

Видеть Макса рядом с инквизитором для Джа настолько неожиданно, что он снимает шлем. Пожимая руки, пророк и бывшая жертва разглядывают друг друга, как экзотических зверей, с искренним интересом и едва сдерживая картечь вопросов. Это даже забавно.