А менять его руководство МУРа и начальник УВД Киевского района отказывались категорически. Уж очень ценным и нужным работником был майор Михеев. В стране, где коррупция стала почти нормой, где каждый четвертый осужденный за лихоимство был работником правоохранительных органов, он являл собой образец неподкупного и порядочного человека, на которых и держалась еще окончательно не развалившаяся система.

Именно поэтому, увидев Михеева, так обрадовался Чижов.

С Игнатьичем работать было интересно. И, главное, спокойно. Можно было заранее предсказать, что никому не удастся надавить на майора, заставив его в необходимый момент менять тактику дознания, уводя истинных виновников из-под удара.

Михеев был небрит. Он стоял в старом, мятом пальто с незажженной сигаретой во рту. После того, как он решил бросить курить, вот уже полгода сослуживцы видели его в таком состоянии, когда подносить зажигалку мешала сила воли, а убрать окончательно сигарету не давала привычка.

– Как дела, Женя? – спросил Михеев. – Потревожили тебя этой ночью.

– Ничего, Константин Игнатьевич, – бодро ответил Чижов, – раз надо, так надо. Работа у нас такая.

– Да, – хмыкнул Михеев, – ну тогда пошли. Молодой ты еще, Женя, ох какой молодой! Вот и купаешься пока в нашем дерьме. Иди за мной. Работа у него такая…

Чижов, привыкший к ворчанию Михеева, покорно шел за начальником уголовного розыска, успевая заметить белое от испуга лицо дежурившей по этажу женщины и уставших работников оперативной группы, вышедших покурить в коридор.

В номере над телом убитого сидел на корточках молодой человек, внимательно изучавший содержимое карманов погибшего.

– Что-нибудь нашел? – спросил его Михеев.

– Ничего, – поднялся сотрудник Михеева, – только пачку долларов и два американских презерватива. Во внутреннем кармане. Видимо, всегда с собой носил, готов был применить в любой момент.

– Осторожный был, – наклонился над убитым Михеев, – эксперт смотрел?

– Смотрел, – кивнул парень, – смерть наступила вчера вечером. Говорит, минимум часов пять труп здесь пролежал. Дежурная ведь случайно зашла в номер, она говорит, у него была оплата до сегодняшнего дня. А на четыре часа утра было заказано такси в Шереметьево.

– Он такси вчера сам заказывал? – спросил Михеев.

– Сам. Позвонил и заказал. Потом оставил пять тысяч рублей на заказ.

– Уже выяснили, кто это? – наклонился над убитым и Чижов.

– Конечно. Михаил Гурамович Мосешвили. Тридцать пятого года рождения. Родился в Тбилиси.

– Ты еще скажи, в каком роддоме, – проворчал Михеев, – где и когда родился, не так важно. Что конкретного выяснили, кроме его паспортных данных?

– Приехал в Москву три дня назад. Он частый гость в «Украине». Его здесь многие хорошо знали. Говорят, что приехал в командировку. Прописан в Тбилиси. Руководитель коммерческой фирмы «ПАК» и «Ампекс». Имеет дочь, так в паспорте отмечено.

– Вот посмотри, Женя, – показал на парня выпрямившийся Михеев, – сколько нужно говорить о необходимости работать мозгами? А он идет, смотрит анкету, открывает паспорт и выдает нам нужную информацию. Кстати, познакомьтесь. Он и будет заниматься этим делом. Старший лейтенант Виктор Стеклов.

Парень кивнул Чижову. Он, казалось, совсем не обиделся на замечания Михеева, только внимательно слушал. Все знали, что Игнатьич – мужик справедливый. Поворчать любит, но в обиду не даст. И всегда при случае поможет.

Чижов посмотрел в спальную комнату. Погибший жил в «люксе» из трех комнат. Постели были аккуратно застелены.

– Он сегодня не ложился, – сказал Чижов.

– Верно, – кивнул Михеев, – что значит аналитическое мышление. Не ложился. Значит, убили часов в девять-десять. – Скрипнула дверь.