– Меня! Моряка! В курятник! Лучше с голоду помру…

В моем представлении птицефабрика была курятником. Когда я был еще школьником, мы жили в Смоленской области, у нас были куры и гуси, которыми занималась мама, я был от этого бесконечно далек, а теперь, в 50-летнем возрасте должен идти работать в такой же курятник?

Да никогда в жизни!

Это я категорически заявил дома жене, плюхнулся на диван и отвернулся к стенке. Задыхался от возмущения.

И вот именно тогда, в самый первый день моего назначения на сельскохозяйственное предприятие «Птицефабрика «Восточная» я получил очень важный урок!

Моего назначения на банкротство крупнейшего рыбоконсервного завода ждало очень много людей.

От мелкого лавочника – торговца рыбой, до серьезных предпринимателей со своими рыбодобывающими судами и деньгами, от чиновников районного, городского и областного масштабов до… лиц теневого рода деятельности. Очень многие хотели погреть руки на этом предприятии при его распродаже.

А сколько было обещаний в мой адрес! Если бы они исполнились, хоть в малой доле, то я, наверняка, стал-бы олигархом, по меньшей мере.

Увы! Не срослось. Мой телефон умолк в первый же день. Я стал совершенно никому не нужным.

Хотя нет! Один из них все-же позвонил! И участливо предложил работу водителем для своей тещи. Кстати, с неплохой зарплатой.

На диване лицом к стене я провалялся несколько дней. Позвонил мой однокурсник по мореходке Валерка Сторожев и когда жена рассказала ему, что меня не назначили на рыбоконсервный завод, попросил меня к трубке.

Жаль, что этот разговор я не записал. А он был знаковым. Со мной по очереди разговаривали мои однокурсники и сослуживцы, старые моряки. Разговор был жестким, с большим обилием ненормативной лексики.

– Старик, на свете осталось 30–40 человек, которые знают и помнят тебя с 17-летнего возраста! И этим людям абсолютно все равно, кем ты работаешь: министром или дворником. Они хотят немногого: чтобы ты был жив и здоров еще много лет. Оденься прилично и приезжай! Мы тебя ждем. За руль не садись. Закажи такси.

Прошло 25 лет. Уже не 30–40, а 10–15 человек, друзей моей юности и зрелости, которых я люблю и которые любят меня, живут на этой земле. Они настоящие моряки и настоящие мужики. Они мои друзья. Мои братья.