– Утро на дворе, ребята… Вы чего? – На этот раз я уже не удивляюсь. Просто тихо хуею.
– Ну, так я ж и не предлагаю по пол-литра. Так, для аппетита. Я бекицер, мусчины, пошёл шуршать столом!
– Арчик, мы тут привыкли к такому жизненному графику. Не богема, бля, – Игорь кивает Филиппу, мол, давай неси. – Встаём рано. Часов в шесть. Пока с Нью-Джерси сюда докатишь… С восьми уже по бизнесу (Игорь держит парк лимузинов, сдаёт их почасово). Туда-сюда, страховка, банк, техобслуживание… А к двенадцати, как правило, уже можно курить… Так что это только так называется – завтрак. А по ходу – чисто обед…
На столе появляется блюдо с солёными помидорчиками, огурчиками, перчиком и чесночком. Бутылка «Русского стандарта» из морозильника. Пока мы выпиваем под витиеватый тост (не люблю водку, но чисто из солидарности, а то скажут – «зазвездился»), приносят кулинарный шедевр. Фирменная яичница оказывается сантиметров в семь высотой и занимает огромную сковородку. Сверху она густо посыпана мелко нарубленной зеленью.
– Мд-а-а-а, а планировал слегка перекусить, – говорю я, хотя уже понимаю, что живым отсюда вряд ли выпустят…
– А ты шо, на диете? – вскидывает на меня глаза Филипп.
– Артист, и это очень прискорбно, на диете всегда… – с сожалением цокаю языком.
– Да ты вообще худой. В телевизоре ты больше раза в полтора.
– Так в том-то и фишка. Люди ж меня видят в основном по телику. А эта падла плюсует кило шесть, а то и десять… Оптический обман!
– Не, ну обжираться нам в твоей «Обжоре» точно нельзя. Сегодня ещё на новоселье идти… – включается Игорь. – Надо оставить место.
– Это, братанчики, святое. Я, если иду к кому на день рождения там или на свадьбу, нахавываюсь от вольняшки.
Надо ж за подарок отбиться, – смеётся Филипп, разливая ледяную водку по стопарям.
– Ну шо? Лэ хайм!
Мы выпиваем, а «мавр», пережёвывая колбасно-балычную начинку, продолжает:
– И где новоселье?
– Манхэттен-Бич.
– О-о, а где они раньше жили?
– На седьмом Брайтоне, кажется…
– Вау, у кого это такой крутой подъём? Он шо, ёбнул-таки банк?
– Это приятели моей тёщи. Он учился, учился, блядь, лет двадцать. И стал наконец крутым доктором…
– Молоток! Теперь у семьи нью левел[11]. И потому выпьем за успех. Лэ хайм!
Как вы понимаете, поллитровка уже близится к своему логическому завершению. Мы принимаемся за еду, но любопытный, как все одесситы, Филипп больше минуты молчать не может:
– А где они хавчик на торжество заказывали?
– Филя, ну я откуда знаю? – с набитым ртом отвечает Игорь. – В ресторане, наверное…
– Слушай, я понимаю, шо не на заправке. Интересует, в каком. Ты где думаешь? Во всех кабаках прилично готовят? Щас! Я тебя умоляю! Хавчик надо заказывать в «Татьяне». Вот это товар! Класс!! Топ!!! Я на прошлой неделе был там, на одной свадебке. Родители молодожёнов обошлись без этой жидовской экономии. Так если вы меня спросите, я вам отвечу – такой себе баландец[12]! Такие навороты из морепродуктов! За остальной репертуарчик вообще молчу! Короче, шоб вы понимали – на столе не было разве шо мамы и папы!.. Но, если хорошо присмотреться, так и они там были. Поэтому я, чистокровный одесский еврей, всегда говорю: «Ебен рот, жиды, не экономьте на заварке!»
Возможно, колоритный монолог хозяина и шеф-повара в одном лице продолжался бы ещё долго, но его отвлекла пожилая дама за столиком в углу, начавшая возмущенно отчитывать официантку. Филипп встал из-за стола и пошёл выяснять суть конфликта.
– У вас в варениках одно тесто и вода. Пишете, шо они с вишнями, и где вишни? – с таким же брайтонско-одесским, как и у большинства русскоязычных обитателей Южного Бруклина, прононсом сетует дама.