Стена, опоясывающая территорию резиденции секты Семи ветров, тянет на декоративную недоделку, но никак не на защитное сооружение. Слишком низкая, слишком тонкая, кое-где видны трещины. За стеной краснеют черепичные крыши одноэтажных построек.

У-бо-го.

Ворота распахнуты настежь, и я беспрепятственно вхожу, пересекаю передний двор. Вей-эр не ошибся, глава секты мёртв, и, скорее всего, ушёл с концами, призраком не остался.

В приёмном зале тоже следы короткого боя, “Семь ветров” не показали ни малейшего сопротивления, их задавили сходу.

Подтверждение моей догадки во внутреннем дворике. Старшие члены секты смирно сидят на коленях. Коршуны – бойцы в чёрном, скрывающие нижние половины лиц за тряпичными полумасками, украшенными иероглифом “коршун” – выгоняют из построек попрятавшихся “семёрок” и сгоняют к остальным на утоптанную тренировочную площадку, а старший коршун вершит нехитрый суд, причём троих он уже признал непричастными.

Хм…

Он прав. Не все знали, что происходит. Одна из младших учениц секты преподавала в приюте каллиграфию и искренне верила, что детей ждёт хорошее будущее в богатых кланах. Кому-то везло, а кому-то… Когда девушку присмотрел покупатель, ни статус ученицы, ни заступничество тёти девушку не спасли. Потеряв племянницу и едва не сойдя с ума от горя и бессилия, облачившись в вечный траур, женщина ушла в горы и поклялась молчать, пока судьба не подарит шанс. И этим шансом для затворницы стала я.

Дождавшись, когда меня заметят, я цыкаю:

– Признаться, услышав, что в моём доме хозяйничают куры, я не поверила. Эй, ощипыши, где столько храбрости взяли? – звонко спрашиваю я.

Кто удивился больше – члены секты или коршуны – судить не берусь.

– Девочка?

– Госпожа Шан, – представляюсь я вымышленным именем. Связывать себя с семьёй Сян я не собираюсь. Можно было бы назваться госпожой Лисой, но ни к чему давать врагам подсказки. Поэтому первое, что пришло в голову – Шан.

– Госпожа-а-а…, – усмехается старший коршун. – Не знаю тебя, дерзкая девочка.

– Она Ся…, – пытается произнести один из стоящих на коленях, но заходится в булькающем кашле.

СюнВей не подвёл.

Коршуны настораживаются.

Я кожей ощущаю, как сгущается напряжение. Случившееся с болтуном коршунам очень не понравилось. И, кажется, они ошибочно считают, что это дело моих рук. Бойцы моментально перетекают в боевое построение клином.

– Какие храбрые цыплята, – подзуживаю я.

Старший коршун совсем по-птичьи наклоняет голову:

– Девочка Шан, ты ищешь смерти?

– Я ищу мяса, и ты им станешь, цыплёнок. Ты будещь сидеть в моей клетке, пока не признаешь меня своей госпожой. Договорились?

Я спрашиваю доброжелательно, но коршун почему-то не соглашается. Почему бы, хм?

Без предупреждения он бьёт.

Цыплёнок неоперившийся…

Я не пытаюсь уклониться. За те мгновения, что я здоровалась с коршунами, я успела развернуть массив третьего ранга. Толку от моего массива нет, без ци он бесполезен. Ци вливает Вей-эр, и ловушка схлопывается, поглощая удар.

– Что?

Массив ярко вспыхивает лёгким голубым светом. Коршун крутит головой, силясь понять, во что вляпался.

– Ты не понимаешь слов? – участливо спрашиваю я. – Цыплёнок, я же тебе объяснила про клетку. Сильный кушает слабого, ага.

Коршуны пытаются прорвать массив, действуют слаженно, но тем и хороши массивы, что грубой силой их пробить крайне сложно, легче подобрать отмычку и взломать. Конечно, если речь о простеньком массиве, как мой. Взломать высокоранговый массив почти нереально.

Я не препятствую коршунам, пускай барахтаются, пускай наслаждаются отчаянием.

Один из тех, кто искал попрятавшихся “семёрок” и не попал в ловушку, выхватывает меч. Я, глядя на его стойку, морщусь. Движение излишне размашистое, да ещё и бок при замахе приоткрывается. Тут уже не учить надо, а переучивать.