С другой стороны, если он за оставшееся время не успеет завершить свою работу, вылетать будет неоткуда. Он попросту провалит экзамен. И тогда – вновь здравствуй Нью-Фолл. Эван вполне мог бы стать его первым самым настоящим, лишенным всякой жизни в глазах, зомби.

Спохватившись, он силой отогнал мрачные мысли и продолжил придавать картине цвет. Настроение всегда отражается в искусстве, хочет того художник или нет. Так, лишившись уверенности, обуянный страхом, Эван никак не мог подобрать нужный оттенок, и картина начала утрачивать задуманную легкость.

Ему срочно следовало остудить голову.

Звонок на перерыв прозвенел как раз тогда, когда Эван начал опасаться, что прямо сейчас его голова закипит или даже взорвется. Перерыв пришелся как нельзя кстати.

– У вас полчаса. – Напомнил профессор Верзяк вслед выходящим из аудитории абитуриентам, добрая часть которых сразу повалила в столовую.

В холле снова начался гомон.

Здесь же, сразу за лестницей, была обустроена небольшая кофейня, в которой мгновенно закончились свободные столики. Рядом с кофейней расположились несколько магазинчиков, ассортимент которых был представлен напитками, снеками, шоколадками, мороженым, типографией и канцелярией.

Засунув руки в карманы брюк, Эван медленно прошелся вдоль колонн, как обычно анализируя происходящее. Аппетита у него не было. Скорее напротив, от волнения к горлу подкатывала тошнота, которую становилось все сложнее игнорировать.

Абитуриенты галдели, наперебой общаясь друг с другом, знакомясь, делясь впечатлениями, сбиваясь в группы по дюжине человек. Те, чьи родные остались ждать окончания экзамена, поспешили к ним – отчитаться за успехи или за получением моральной поддержки.

Заметив копну каштановых волос, Эван бездумно побрел за девушкой во внутренний сад, глядя на нее исподлобья, точно хищник на жертву. Он не понимал, зачем следует сейчас за ней и что будет делать дальше, но не мог заставить себя замедлиться или сменить направление.

«Мисс Вуд» – прошептал он одними губами и тут же скривил их, словно попробовал что-то горькое, ужасно невкусное.

Девушка тем временем уже уселась на скамейку под большим раскидистым кустом, полезла в сумку и достала оттуда завернутый в фиолетовую бумагу сверток.

– Привет. – Сухо сказал Эван, приблизившись к ней.

Она подняла на него взгляд. Ее зелёные глаза рассматривали его с интересом и любопытством.

– Привет. – Наконец, ответила девушка. Тон ее был удивленный.

– Здорово рисуешь. – Эван не понимал, зачем он это произносит. Будто шальной ветер подхватил его и теперь несет, несет неведомо куда. Опасно. Опасно в таком настроении общаться с незнакомыми людьми – можно легко стать врагами.

Ладони Эвана стали холодными и мокрыми. Мерзкие мысли закрались к нему в голову и теперь их голос становился всё громче и всё напористее.

– Спасибо. – Девушка улыбнулась, а затем развернула упаковочную бумагу и достала оттуда два бутерброда. Один она протянула Эвану. – Будешь?

– Эм, нет. Спасибо. – Напряженно выдавил он, ощущая, как потеют ладони, ставшие при этом совсем ледяными.

Она непонимающе смотрела на него, хлопая ресницами, не решаясь продолжить ланч в его присутствии. А он все это время боролся со своими разрушающими чувствами. Когда молчание затянулось, девушка изогнула бровь и произнесла:

– Ты что-то хотел?

– Да. – Решился парень, нависая над ней. Идя на поводу у всех своих демонов. – Хотел кое о чем попросить.

– О чем же? – Еще больше напряглась она, видя его серьезное выражение, и сильнее сжав пальцами бутерброды, почти раздавив их.

– Уступи мне эту победу. – Эван произнес, должно быть, самые сложные слова в его жизни и сам не узнал свой голос. Настолько чужим и далеким он ему показался. А еще колким, как самый сильный северный ветер.