– Мар, ты где?

Под ногой у Рухляна, словно в ответ, хрустнул камешек.

– Ты напрасно смылась из больницы. Ты написала, что хочешь рассказать мне что-то важное… Хватит изображать прячущегося сфинкса, выходи!

Рухлян осторожно выглянул из-за камня – и увидел его. Эдвин тоже его увидел и отскочил раньше, чем гастарбай успел нажать на спуск. Он оказался сложным клиентом.

Убить плохого парня – это хорошо. Заткнув этим доводом свою некстати встрепенувшуюся совесть, Рухлян направился в обход. Он старался войти в азарт, почувствовать себя охотником, и это почти получилось, когда что-то тяжело ударило в голову. Или голова сама собой стукнулась о камень?.. Кто-то помог Рухляну опуститься на землю, он машинально ощутил благодарность, а потом перед глазами блеснуло лезвие ножа. Впрочем, оно сразу же исчезло из поля зрения, чтобы предупреждающе впиться в горло.

– Говори тихо. Что вам от меня нужно?

– Ничего, – выдавил растерявшийся Рухлян.

– А Марсия где?

– В надежном месте. С тобой хотят поговорить, и потом ее отпустят, понял?

– Как вам удалось до нее добраться?

– Из больницы забрали. Подкупили там кое-кого, не проблема.

Рухлян блефовал, припоминая кино с похожими ситуациями. Заговорить ему зубы – и рвануться, отобрать назад свой лазерник и нож заодно… Это же всего-навсего шестнадцатилетний пацан, не какой-нибудь профи.

– Из какой больницы? – вкрадчиво поинтересовался Эдвин.

От него пахло дорогим парфюмом, стыд и срам для парня.

– Из той, куда ее положили. Ты чего, придурок?

– А в какую больницу ее положили? Напомни, сделай одолжение.

– Сам знаешь.

– Я-то, может, и знаю… Как вам удалось пройти мимо телохранителя Мар?

– Ее телохранитель уже покойник, – нашелся гастарбай.

– Что верно, то верно, только он уже шесть лет как покойник. Кто вас нанял?

Малость сбитый с толку, Рухлян все же решил, что пора, парень ждет ответа на вопрос, а не атаки. Он рванулся – и прижатое выше кадыка лезвие пропороло кожу.

– Ты бы не дергался, а то порежешься. Как мы выяснили, Марсии у вас нет, поэтому предлагаю сделку: ты мне скажешь, кто вас нанял и подделал письмо, а я тебя не зарежу, мирно разойдемся в разные стороны.

Рухлян воспрянул духом: ага, разойдемся, после снова сойдемся… Где-то рядом еще Бугор с Трушем!

– Твоя бабка. Не любит она тебя.

– И почему я не удивлен? – с надрывной мальчишеской иронией процедил Эдвин.

Вслед за этим горло Рухляна пронзила острая боль, и он попытался закричать, но вырвался лишь булькающий хрип. Не мог он больше кричать! Завалившись навзничь, он увидел над собой Эдвина Мангериани, худощавое лицо в обрамлении длинных пурпурных волос, тот смотрел на свою жертву с любопытством и легкой напряженной улыбочкой. Только что ведь сказал, что не зарежет… Соврал. И улыбается. Он из тех совсем отмороженных юнцов, которые куда опасней матерых бандитов. Сияющий тропический полдень начал неумолимо меркнуть, и Рухлян еще успел подумать, что это несправедливо, неправильно, это же Сабен с его предчувствиями должен был умереть, а вовсе не он…

Когда подоспели Бугор и Труш, он уже ничего не видел.

Обнаружив товарища в луже крови, с располосованной глоткой, Бугор угрюмо выругался, а Труш, не тратя времени на слова, шагнул вбок, за мегалит. Подельник, спохватившись, последовал его примеру. Пистолета возле трупа не нашлось – стало быть, убийца его прибрал, и теперь они на равных. Бугру подумалось, что идея вооружиться ржавой железкой, а лазерник отдать Рухляну была, пожалуй, не самая здравая. Еще и Сабен куда-то запропастился. Возможно, тоже валяется с перерезанным горлом. Все Мангериани – изверги психованные.