– Это же твои люди! – вновь срываясь на крик, сказала Джоанна.

– Эти люди… – Ниша сделала паузу, – должны знать свое место и уметь выполнять то, что поручено.

Девушка почувствовала, как ее схватила за подбородок чья-то сильная рука и заставила запрокинуть голову.

– Не хочешь, чтобы такое продолжалось, – шепот прозвучал совсем рядом с лицом Джоанны, – не убегай и не говори ни с кем. Все просто. Хотя что это я? Ты ведь давно не пыталась сбежать. Неужели смирилась? Это правильно. В конце концов, ну сбежишь, ну выйдешь на центральную площадь. А потом? Да тебя, такую распрекрасную, приструнят в первой же подворотне. И ты будешь молить, чтобы я забрала тебя обратно к себе. Будешь ползать на коленях. А я тебя не приму, нет. И ты ведь догадываешься почему? О да, я не торгую испорченным товаром. Только высшей пробы. И ты, принцесса, так уж тебе повезло, относишься именно к такому товару. Пока относишься.

Плевок в лицо был быстр и попал точно в цель. Джоанна поняла это, потому что Ниша наконец отпустила ее лицо, чтобы вытереть свое.

– Чем дольше сука не выполняет приказы, – совершенно равнодушно начала Ниша, – тем меньше она живет. Запомни это. На будущее. В верхнюю комнату ее, – последние слова Ниша произнесла уже громче, явно обращаясь к охранникам.

Больше Джоанна не слышала ничего. Ни каких-либо распоряжений от главы работорговцев, ни криков, ни стонов. Лишь удаляющиеся шаги. Женщину-служанку оставили в покое. Побитую, но сохранившую способность говорить.

Конечно, Джоанна не могла замолить все грехи, да это было уже и ни к чему, однако хоть одной израненной, но доброй душе она сегодня помогла. Зачем? Просто точно так же поступил бы человек, ради которого она была готова пожертвовать всем. Если бы он был жив, если бы…

– Натан, я так скучаю…

– Что ты там бормочешь?! – вдруг грозно произнес мужской голос справа, и чья-то цепкая рука больнее сжала запястье Джоанны. – Поговори мне тут!

– Да оставь. Боишься, что ли, что наколдует что-то? – сказал голос слева.

– А если и так, Ану́п[2]?

– Была бы заклинателем – давно бы сбежала, – успокоил товарища тот.

– Не знаю. Посмотри на ее кулон. Явно же камень волшебный. И почему глава не сдернула его с этой девицы, как и всю остальную одежду?!

Джоанну толкнули вперед, как только она посмела замедлить шаг.

– А ну пошла! – скомандовал Ануп и продолжил разговор. – Ниша сказала, что принцесса должна ходить в украшениях! Ха-ха! А кулончик выглядит дорого. Хочет, чтобы эта, – Джоанну больно задели плечом, – перед покупателем предстала именно в нем!

– И больше ни в чем! – рассмеялся второй охранник.

– Именно, Рагху́[3], именно!

Хотелось выть. По-настоящему. Навзрыд. Но, кажется, у Джоанны после таких слов не осталось сил даже на это. Бездушной сломанной куклой она следовала за охранниками по коридорам дома работорговцев, больше не только ни слова не говоря, но и не сопротивляясь. Ей стало абсолютно все равно.

Кария. Где же был этот город на карте? Джоанна не помнила. Была ли она сейчас ближе к Алариалю? Хотя какая теперь разница… Еще не так давно она искренне верила, что сможет собрать все камни под знаком мантикоры, осуществит задуманное, а после останется с человеком, который смог полюбить такую, как она. Мечты…

Вдруг в окружавшей Джоанну темноте послышался детский плач, приблизился, усилившись, а затем затих. В этом доме, как девушка успела понять, торговали не только взрослыми, сильными или красивыми людьми, но и детьми. Но, в отличие от нее, мальчиков и девочек не крали с улиц – родители сами продавали сюда детей, получая за них хорошие деньги, которые могли помочь на какое-то время избавиться от нищеты.