– Значит, я – единственный новичок?

– Значит, да.

Опять короткий ответ. Как пробить эту стену? И стоит ли ее пробивать?

– Простите, как к вам обращаться – «сударь» или «миледи»? – едкий голос заставил меня обернуться. Трое одноклассников стояли возле меня. Остальные делали вид, что заняты своими делами. Вопрос задал долговязый блондин. Сын барона фор Гаттенбарга, владельца крупнейших медных рудников. Я видел его среди прочей знати на свадьбе сестры. Отец говорил, что Гаттенбарги – выгодные партнеры, поэтому с ними следует быть любезным. И эта фраза тоже имела силу приказа. Поэтому я ответил с самой дружелюбной улыбкой:

– Не понимаю, о чем вы говорите, господин баронет.

– Я говорю, что ты на девчонку похож. Такое милое личико и длинные волосы… Вот я и спрашиваю – может, с тобой следует обращаться, как с девчонкой? – Гаттенбарг ухмыльнулся под угодливое хихиканье своих приятелей.

«Похож на девчонку»! От этих слов у меня руки в кулаки сжались. Сказал бы такое кто-то из моих прежних знакомых – сразу бы с разбитым носом оказался. Но здесь Марра, а не рыночная площадь и не портовые закоулки… Здесь нельзя выражать эмоций. Здесь следует быть любезным с «выгодными партнерами семьи». Поэтому я продолжил улыбаться – как ни в чем не бывало.

Тем более, я сам прекрасно знал, на кого я похож на самом деле. Если бы на девчонку… А не на жуткую тварь из моих кошмаров! На демоницу, которая засела у меня в голове!

У меня её глаза – постоянно меняющие свой цвет от светло-сиреневого до темно-фиолетового, ее волосы – не белые, не серые, а словно посеребренные. И черты лица тоже её – нечеловеческие, слишком броские, запоминающиеся… И это они называют «милым личиком»?! По мне – настоящее уродство! Когда я бродяжничал, то носил картуз на три размера больше головы да еще с огромным козырьком – чтоб вся эта «красота» не показывалась. А теперь пришлось волосы отрастить – нужно же чем-то лицо занавешивать?

– Эй, кажется, деточка язычок проглотила…

Похоже, баронет все-таки напрашивается на ссору. Ну и ладно.

Существовала рекомендация: «Быть любезным с представителями семьи фор Гаттенбаргов», но была и директива: «Член семьи Натаналей не может позволить насмехаться над собой». Конфликт приказов, который я волен толковать в свою пользу. Даже у заклейменного раба есть поле для маневра, а я достаточно хорошо изучил магическое законодательство, чтобы чувствовать себя на этом поле победителем.

– Нет, сударь. Просто припоминаю все возможности, позволяющие определить, кто мальчик, а кто девочка. Шпага? Прямой меч? Но если вы боитесь нарушить закон о запрете дуэлей между несовершеннолетними, я могу и попросту в морду дать.

– Ха, как нам и говорили, он совсем дикий! – усмехнулся другой парень. – С ним по-хорошему разговаривают, а он на драку напрашивается!

– Ты был прав, Натаналь, твой братец – это нечто, – баронет фор Гаттенбарг повернулся к моему кузену.

– Будьте снисходительны к моему родичу, господа, – в голосе Нерина звучало ледяное презрение, смешанное с холодной любезностью. Мерзкое сочетание. – Он много времени провел на помойке, поэтому забыл, что такое хорошие манеры.

Он протиснулся мимо ребят, подошел ко мне.

– Кажется, тебя следует заново научить поведению в обществе…

– И как вы собираетесь меня учить? Кулаками? – я усмехнулся, окинув взглядом стоящих ребят. Четверо. Четверо сынков высокородных дворянчиков. Все их познания о рукопашной – благородный янотан-бой, с его строго ограниченным набором ударов и бросков. Не сравнить с уличной дракой, о которой они представления не имеют! Драться одному с четырьмя – почему бы нет? Хорошая драка сближает. Да и вряд ли они настолько низко пали, чтоб сразу вчетвером на одного навалиться – благородные, как-никак… В любом случае, лучше тепло открытого боя, чем холод молчания!