Тут Пересвету почудились далёкие голоса. Он перестал обременять себя тяжёлыми мыслями и прислушался – пели люди, да хорошо как пели, синхронно. Неужели деревню нашёл, решил Пересвет, и в его душе снова зародилась надежда.

Он побежал. Под стопами хрустели ветки, царапая нежную кожу. Руками отводил в стороны лапы голых деревьев, некоторые из которых успевали пощекотать и расцарапать рёбра, ноги, руки, или запутаться в длинных волосах. Он видел, что кое-где прогалины всё ещё покрыты кляксами грязного снега, а буроватые пятна сливаются с мёрзлой землёй и плетями деревьев. Талый снег под невыносимо ярким фонарём солнца стекал тонкими струями в первые весенние ручейки или впитывался в почву, на зло Пересвету делая её рыхлой и хлюпающей. Босые ступни так и вязли, обрастая коричневой глиной. Ему подумалось, что, когда он вошёл в лес, земля была жёстче. Словно он за несколько часов оказался в эпицентре весенней оттепели. Не помня себя от счастья, Пересвет приближался к голосам. Ему казалось, что спасение рядом, надо только дойти…

Наконец он увидел яркий, рыжевато-алый свет, что пробивался к нему сквозь поредевшие деревья. Осины и берёзы расступились, обнажая широкую лесную поляну. Пересвет остановился, чтобы отдышаться. До слуха долетали необычные строки песен.

Он поднял голову, смахнул разметавшиеся волосы с лица, и поправил очки на переносице. Посреди широкой поляны начинало гореть огромное соломенное чучело, наподобие того, что Пересвет недавно видел на работе. Оно тоже было ярким, цветастым, только ткань немного отличалась. Вокруг чучела водили хоровод женщины, мужчины, дети и даже старики. Чуть поодаль стояли маленькие группки разновозрастных людей. Видимо те, кто не захотел принимать участие. Но все они, и хоровод, и дальше – громко распевали песни под незатейливую игру гуслей и деревянных дудочек. Всполохи пламени озаряли весёлые лица.

Масленица, не иначе. Из любопытства Пересвет решил попробовать разобрать слова песни, и поэтому прислушался:

Петя, Петя, петушок,

Багрецовый хохолок,

Ты Марену провожай,

Солнце красное встречай!

Эй, кудесница-зима,

Знай, пора твоя прошла,

В кологодье посмотри,

За Смородину беги.

Пока слушал, снова весь озяб: худое высокое тело дрожало, точно осиновый лист на ветру, губы посинели, и зуб на зуб попадать окончательно перестал. Пересвет начал растирать руки ладонями и топтаться на одном месте, авось поможет. Не помогало. А выходить к ним в таком виде боялся – полицию вызовут. Да и…стыд-то какой! Любуясь пёстрым хороводом, он не заметил, как за спиной выросли две фигуры, одна из которых обратилась к нему:

– Гой еси, человече! Какого роду, племени?

Пересвет мгновенно развернулся и прикрыл руками самое ценное место. По его тощему телу и напуганному лицу бегали два изучающих взгляда грузных женщин чуть за сорок. Обе в грязно-белых косынках до пояса, что удерживались на головах тугими металлическими обручами с кольцами у висков. Одеты, как капуста – несколько слоёв расшитых в красную клетку толстых юбок и рубах, а на шеях витые обручи из какого-то металла. Прямо бабы на чайник! «Одежда больно странная, и говорят чудно…Если подумать, все они странно одеты. Да и Масленица давно прошла. На сборище секты попал? Вот занесло, так занесло…», – рассуждал про себя Пересвет, пока незнакомки выразительно смотрели прямо ему в глаза.

– Ответ держать будем, задобный? – спросила вторая женщина, изгибая густую чёрную бровь.

Пересвет опешил, но что-то ответить и правда было нужно:

– Я турист. К деревне дорогу искал, заблудился.

– Кто? – удивилась первая, но секунду спустя её рыхлое лицо озарила мягкая улыбка, – Мы сами деревенские. Дорогу укажем. Токмо обожди, покамест Комоедицу справим.