Нет, в такие мрачные дни – а был уже октябрь, как вы понимаете, а здесь это было похуже самого мрачного ноябрьского дня для среднестатистического жителя необъятной России, особо не подумаешь. Хотелось спать и ничего не делать.

Но он был доволен, кормили хорошо – он и сам уже поработал разок в роли кока, впервые в своей жизни. Но тогда еще стояло солнце и ему было весело на душе. А вот последние два дня сломили его оптимизм, и он мысленно просчитывал, взяв какой-то странный, будто пожѐванный собакой с одного угла, где мысленным штангенциркулем рассчитывал скорость движения и ориентировочное место прибытия до Америки.

Количество занятых различными играми и делишками, стало резко увеличиваться. Первичный интерес к окружающим реалиям постепенно угас. В кают-компаниях проходил момент социализации, где еще вчерашние незнакомцы стали обрастать дружественными связями. Еще недавняя тактика изоляции и отстраненности от связей с незнакомыми людьми постепенно складывалась как неправильно построенный карточный домик. И все же человек – несмотря на любовь к индивидуализму, это стайное животное. И чем больше проявляется его скукота и незанятость работой, тем больше он ищет повода для общения, занятия общеполезным делом, тем более он становится открытым и более честным.

А как недавний инцидент связал общением барынь! И понеслось. Пароход стал снова «обрастать» социальным духом, слухами о коварном капитане корабля, о негласном «сухом законе», и о том, как Константин Львович тиранизирует тех, кто идет против его правил.

Как и во всяком слухе и здесь была своя доля правды.

Алкоголь – как и на любом судне такого уровня среди членов экипажа понятное дело был запрещен, да и среди пассажиров тоже не рекомендовался, по причине отсутствия у пьющих всякой грани, хотя с этим делом могла помочь океанская вода с стабильной в любое время года температурой 0…+5 градусов по Цельсию.

И много кто бы выдержал в ней хотя бы пять минут? Не думается. Раз пьете – так меру имейте, здесь не скроешься и не побуянишь без привлечения внимания остальных – таков закон пчелиного улья.

Евгений Николаевич в трижды разбитом душевном состоянии стоял за штурвалом. Он проходил Четвертый Курильский Пролив и встречал Тихий Океан.

Снова наиболее серьезный к концентрации внимания момент попался на его вахту, но в этот раз ему помогал вновь боцман, пролив был широким, но вот названная ранее видимость – крайне слабая. Но все прошло благополучно. Важный момент был преодолен.

Повара сменялись одни за другим, и синтез коллективного мышления направлял недюжинные усилия на «придумывание» вариантом блюд из того, что имелось в наличии.

А было многое, разве что ананасов и мандарин не имелось совершенно. Были даже яблоки – правда, в виде вареньица, интересным образом попавшего в деревянной бочке с немалым объемом и под действие сахаров представляло собой кристаллизованный, до ужаса сладкий концентрат, светлокарамельного цвета! Сыты были и животные – они питались отдельно, проблематично было лишь ежу, птицам нашли зерно.

Хлеб не выпекали, ограничились лишь галетами, которых было заготовлено на без малого армию – сотни пудов. Велась борьба против грызунов силами матросов и поварят.

Вот уже и календарь сменил второе октября на третье. Шѐл легкий и достаточно теплый дождь – как для здешних мест. Видимость несколько улучшилась, за счет исчезновения тумана и меньшей облачности. Непостоянство в климате – второе «я» этого региона.

Камчатский полуостров, а вернее его южная оконечность – то, что вскоре будут называть Южно-Камчатским заказником – пожалуй самым медвежьим местом России.