– А как же ваша супруга? Вы говорили, что она не желает жить в России, – вспомнил Гвоздевич.

– Вы правы, Жорж. Эмма действительно не желает жить в России. Однако она моя законная жена и будет делать то, что я ей скажу и подчиняться всем решениям, которые я приму.

Антон Федорович не мог поверить, что перед ним сидит тот самый герр Фридрих, которого он знал ранее. Из бывшего мягкотелого и любвеобильного подкаблучника, из этакого Пьера Безухова он превратился в эгоистичного мужчину, который знает себе цену и готов дать отпор любому, кто подденет его самолюбие.

– Браво, Фридрих! Ты делаешь успехи! – восхищенно прокряхтел Унгебауэр, едва опрокинув рюмку Мартеля.

Разговор на внешнеполитическую тему продолжился. Война, которую в те дни не обсуждал только ленивый, будировала практически всех обывателей, никого не оставляя равнодушным. В гостиной Унгебауэра некогда от этих обсуждений решили воздержаться, но повисшее в воздухе напряжение раз за разом возвращало беседы в милитаристское русло.

Вечер проходил спокойно, но удивительно скучно. Разговоры о войне Горскому изрядно надоели, поэтому Антон Федорович занимал себя тем, что старался понять каждое слово, сказанное мистером Ливзом до перевода Эссельсена. Овладеть английским языком титулярный советник решил еще прошлым летом, однако заниматься всерьез начал лишь с октября. Купленный в книжном магазине при «Новом Крае» самоучитель оказался вполне понятным и доступным, чего не скажешь о грамматике и в особенности глагольных временах наречия Туманного Альбиона.

Горский уже раздумывал поехать домой, как вдруг Унгебауэр объявил:

– Господа! Сегодня я приготовил вам сюрприз!

Все разом замолкли, вопросительно глядя на хозяина особняка. Довольный произведенным эффектом, лейтенант флота медленно обвел взглядом каждого из друзей, удовлетворенно причмокнул и только после этого продолжил:

– Неделю назад при гостинице «Империал» открылся замечательный кафешантан! Так вот, господа, я имел смелость зарезервировать нам столик! Едемте сейчас же! Сегодня там выступает Знойная Зизи!

Компания восприняла данное предложение восторженно-сдержано: у всех, кроме Ливза и Эссельсена, заблестели глаза. Даже у примерного семьянина Ланфельда, что уж очень необычно. Более того, если англичанин с шотландцем от поездки отказались, то Фридрих без раздумий согласился. Гвоздевич лишь молча кивнул и улыбнулся, подкрутив холеный ус. Горский же ехать в заведение с сомнительной моральной составляющей желанием не горел, однако и обижать Демьяна ему не хотелось.

Простившись с британцами, Унгебауэр приказал камердинеру запрягать экипаж. Спустя десять минут друзья сидели в холодной коляске и с нетерпением подгоняли кучера. С наступлением ночи город попал не только во власть тьмы, но и во власть мороза. Единственное, что согревало тела наших джентльменов, это выпитый Мартель и скорая встреча с загадочной артисткой. Кто такая Знойная Зизи никто не знал, а описывать ее Унгебауэр отказался.

– Сами услышите… и увидите, – пространно отвечал Демьян Константинович, кутаясь в шарф.

Несмотря на позднее время, гостиница «Империал» светилась огнями и подпиралась десятками экипажей. Возницы соорудили поблизости несколько костров, возле которых что-то громко обсуждали. Из гостиницы доносилась задорная музыка, электрические люстры холла манили своим мягким аристократическим светом.

Оставив верхнюю одежду в вестибюле, компания Унгебауэра проследовала в самый кафешантан. Внутри оказалось довольно темно и дымно, потому как буквально за каждым столиком курили сигары. Тесно сдвинутые столы выделялись белыми скатертями, несколько разбавляя и оттеняя мрачную залу с наглухо зашторенными окнами. Самым ярким пятном была, безусловно, полноценная сцена с рампой, где в лучах софитов выступали две худые акробатки в газовых одеждах на восточный манер. Барышни ловко тянули ноги, перекатывались друг дружке по спине, вставали на голову – зрители одобрительно хлопали, но без особого задору.