Войдя внутрь, Горский нахмурил брови. Васильев как ни в чем не бывало сидел в вестибюле, потягивая кофе.

– Степан Ильич, ну зачем же вы вот так, на виду…

– А что? – полицейский тупо уставился на судебного следователя.

– Могли его вспугнуть. Где он?

– Портье говорит, еще не появлялся.

– И, боюсь, уже не появится… – раздосадовано махнул рукой Антон Федорович. Своей недальновидностью Васильев мог всё испортить.

Титулярный советник подошел к конторке, за которой стоял испуганный служащий. Васильев увязался следом.

– Мне доложили, что человек, которого я ищу, остановился у вас, – сказал вместо приветствия Горский. – Пучеглазый юнец с нафабренными усами и идеальным пробором на правую сторону.

– Так точно-с…

– Где он?

– Не имею знать, ваше благородие. Как в полдень уехали-с, так и не вернулись.

– Он уехал с вещами?

– Отнюдь нет. Уехал с черным кожаным портфелем… – портье вдруг замялся, будто что-то вспоминая. – И знаете еще что. Он ведь совсем без головного убору уехал. Я еще подумал: этак уши отморозит. На Квантуне хотя и не так морозно, как в материковой России, да ветер сильный. Он, видать, подумал, что у нас тут юг…

– Ценное наблюдение, – похвалил служащего следователь. – Он, что же, из метрополии?

– Да-с. Представился коммивояжером из Иркутска.

– А звать его как?

– Сейчас я вам его паспорт покажу.

Портье вытащил из несгораемого шкафа бессрочную паспортную книжку на имя дворянина Александра Сергеевича Дунаева, 1874 года рождения. Антон Федорович вяло и без должного внимания проглядел документ, почти сразу вернув его удивленному гостиничному служащему.

– Из ваших слов я понял, что при нем был багаж.

– Так точно-с. Он прибыл к нам с черным саквояжем.

– Мне необходимо осмотреть его номер.

– Простите великодушно, но для этого необходима бумага от мирового судьи или от судебного следователя.

– Простите, забыл представиться. Судебный следователь Горский.

– Ах, вот оно что… Рад знакомству, ваше благородие.

– Ваш постоялец Дунаев подозревается в денежном мошенничестве, – счел нужным пояснить титулярный советник. Этого требовал закон.

Портье выдал ключ с номером «6» и повел правоохранителей по длинному коридору. Антон Федорович распорядился, чтобы позвали кого-то из прислуги в качестве второго понятого. Выдернули зевавшего на стуле коридорного.

Комната коммивояжера Дунаева приятно удивила чистотой и простором. Новая мебель, подобранная просто, но с восточным колоритом, циновки на стенах, картинки с иероглифами – всё это смотрелось довольно мило.

Горскому сперва показалось, что в номере никто не живет. И только черный саквояж у кровати намекал на то, что здесь кто-то остановился. Других личных вещей ушлого юнца титулярный советник не обнаружил.

Антон Федорович поднял саквояж, попутно его взвесив – легкий! Положил на кровать, начал вскрывать. Портье, коридорный и полицейский надзиратель с любопытством заглядывали сзади.

В саквояже, помимо смены нижнего белья и баночек с фиксатуаром и фаброй, обнаружилась… фуражка! Уже по темно-синей тулье и черному околышу с голубой выпушкой Горский понял, что она принадлежит чиновнику почтово-телеграфной конторы. Арматура с двойными рожками и зигзагообразными стрелами не оставила никаких сомнений.

Детальный досмотр саквояжа выявил потайной карман-клапан, в котором обнаружилось 113 рублей мелкими номиналами кредитных билетов, самым крупным из которых была одинокая «красненькая». Стало быть, не шибко щедрые в Дальнем благотворители.

Наскоро составив протокол досмотра, получив две необходимые подписи понятых и захватив саквояж со всем содержимым в качестве улик, судебный следователь поехал в Административный городок. Портье он наказал беспромедлительно вызывать полицию в случае объявления молодого коммивояжера, а Васильеву поставить на Московском шоссе у парка городового, чтобы тот непременно задержал молодого франта без головного убора по указанным приметам.