– Если б вы так воевали, как вы жрете, – мы бы уже были в Москве, – неприязненно, но негромко заявил один из ремонтников, поглядев на стучащих ложками о котелки танкистов. Настолько негромко, чтобы услышали.

– Брось, Йохан, чего требовать от этих желторотых – для многих из них это первый бой, – пропыхтел его сосед.

– А поменять катки – вполне их задача. Я знаю, что если бы экипаж не отлынивал от работы, радуясь, что все обошлось, то сам бы откопал, гусянку натянул и, плюя на выбытие трех катков из восьми, поехал бы дальше. Разве только очень сильно перекарябало – так, что мешаются – тогда бы скинули их ко всем чертям. Если они все три рядом – переставили бы соседний посередке, – недовольно ворчал злюка, стуча лопатой и выгребая из-под поврежденных катков плотно сбитый грунт.

– Если катки на замену имеются, конечно. У фельдфебеля запасных катков не было. Да и три катка – не один. Работы много. Потому нас и прислали, – мягко и убедительно стал успокаивать ворчуна приятель.

– Да, само собой разумеется! Они стучат ложками, а мы за них стучим лопатами! – огрызнулся тот, кого назвали Йоханом.

– Так и лопат у них нет!

– Зато ложки есть, – не угомонился ворчун.

– Эй, парни, присоединяйтесь к нам! Тут на всех хватит, штурмовые остатки, – сообразил, наконец, Гусь. Спохватился, вспомнил о субординации, глянул на командира. Тот пожал плечами. Слушать ворчание во время еды – только пищеварение портить.

– Кофе холодный совсем! – и тут остался недовольным ворчун. Сходил в ремлетучку, вернулся с паяльной лампой, мятой кастрюлей и приспособлением самодельным – чтоб огонь видно не было. Суп подогрели в котелках, кофе – в кастрюле, и так пошло совсем иначе, горячее-то. Надо заметить, что жрали ремонтники тоже не как юные и субтильные девочки из гимназии. И да, ложки и у них оказались в образцовом порядке.

– Тяжелый день был, – светски продолжил беседу старшина ротный.

– Очень, – отозвался старший над ремонтниками.

– Нам положено в день делать до двадцати пяти средних ремонтов. А уже больше тридцати выходит по службе полка. И ваш еще чинить. Повезло вам, к слову, балбесы, – усмехнулся старший по летучке.

– Это как сказать, – кисло поморщился Поппендик. Он уже прикинул, что надо как-то возмещать все имущество, утерянное в бою, – заявка на страницу.

– Повезло, повезло. Если бы Иван влепил чуточку выше, над катками, вы бы не сидели здесь с нами, мы насмотрелись уже сегодня. Броня у пантеры в борту – 40 мм. И «Ратш-бум», и четырехсантиметровка калиберным бронебойным его пробить могут и пробивают.

– Вблизи и только по нормали. И только нижнюю часть борта. От верхней – рикошет. И если не по нормали – тоже черта хвостатого пробьют! – как по писаному, заявил Гусь и самодовольно огляделся.

– А уж при попадании в катки и вовсе ни черта не пробьют, – кивнул ворчун Йохан.

– Потому и повезло, как я вам, остолопам, и сказал. Да, к слову, подайте заявку на дополнительные катки, пока еще есть в наличии. Или с подбитой всерьез машины снимите. Могли бы и сами починиться, будь у вас катки и траки, – резюмировал старший ремонтник и допил кофе.

– Но под таким огнем колупаться, а потом в бой рваться, вывозившись в грязи, – дураков мало. Я б тоже не стал менять, потому как ну его в жопу – ордена все одно не дадут, а медальки, если все хорошо кончится, раздадут всем. Но некоторым – посмертно, – ехидно заметил ворчун, который в сытом виде стал куда дружелюбнее.

Еще посидели, покурили. Старшина ротный укатил с пустыми термосами, а оставшиеся у подбитого танка прокорячились с ремонтом полночи, поминая богоматерь и всю кротость ее.